Чем старше становлюсь, тем все больше думаю о том, что все наши перепалки с Олегом когда-то давно спровоцировал отец, а позже, год за годом, только укреплял эту обоюдную неприязнь. Нас растили с соревновательным подтекстом. Олегу было важно доказать отцу свою значимость, заставить его гордиться им. Мне, по сути, было фиолетово.
Похвала, наказание, какая, вообще, разница? Возможно, так на мне сказалось долгое отсутствие в семье из-за обучения в частной школе формата интерната. Там прекрасно воспитывали лидерские качества, приветствовали наличие собственного мнения и прочую ерунду, которая во взрослой жизни оказалась весьма полезной штукой.
Столько лет прошло, а папа до сих никак не может смириться с тем, что я не хочу жить по его указке. Говорить, когда он дает команду, и молчать, к слову, тоже.
Но именно этим своим отношением отец вечно перетягивает одеяло на меня. Всю жизнь бегает за мной со своими нравоучениями, пытаясь воткнуть в привычную для него колею. Олега же затыкает и задабривает баблом. Тот бесится, а выбежать из этого замкнутого круга не может. Вся отцовская забота по отношению к брату всегда определялась деньгами. И чем их больше, тем лучше. Меня же папа почему-то выбрал объектом для воспитания.
Спускаюсь на парковку. Палец замирает над Олькиным контактом, а в голове мгновенно выстреливает мысль о прошедшей ночи. Как вовремя выбило пробки…
Губительная для моих глаз темнота, лишающая вида ее светлой кожи и идеальных изгибов, по иронии судьбы стала спасением. Небольшим толчком к удовольствию.
Оля сама перешла черту, еще в прошлый раз, на съемной квартире, прежде чем туда пришел Олег. Я видел это в ее синих глазах.
Потом она снова закрылась, будь неладны эти фотки.
Мог ли я поступить вчера иначе и продолжить наши трогательные отношения восьмиклассников? Бесспорно. Только моя эгоистичная натура потребовала большего. Это случилось не вдруг. Нет.
Это копилось во мне с той самой первой ночи в клубе. Мне кажется, будь она не настолько зашугана, я бы вполне мог уломать ее на близость еще тогда. Мог бы. Но не стал. Пожалел чувства. Ее. Да и свои тоже. Не думаю, что после смог бы продолжать открыто смотреть ей в глаза.
Я люблю ее с одиннадцатого класса.
Не знаю, бывает ли такое, но у меня случилось.
Я зашел в этот долбаный кабинет вместе с классной руководительницей. Она трепалась о том, что теперь я буду учиться здесь и бла-бла-бла. Она трепалась, а я, не отрывая глаз, пялился на темноволосую девчонку за первой партой в бледно-розовом платье.
— Привет! — Олин звонкий голос прорывается через динамик, вытаскивая меня из размышлений.
— Привет.
— Кирилл, у меня мама спонтанно приехала, пока у подруги зависает. Мы с ней в кино пойдем, потом, может, куда-нибудь зайдем покушать.
— Хорошо.
— Так что я домой поздно приеду. У нее электричка вечером, в одиннадцать я ее провожу и приеду.
— Понял. Хорошо.
— Целую.