Андрей спокойно посмотрел мне в глаза и твёрдо отчеканил:

— В этот раз за «победу» ты заплатил слишком высокую цену…

Проклятье! Эту тему обсуждать с Графом я точно не хотел. Поэтому принял скучающий вид и повернулся в его сторону.

— За какую победу, Андрей? О чём ты?

— Макс, я знаю ВСЕ! О твоем "сотрудничестве" с Волковым, о браке и разводе с моей сестрой. Я знаю, что сейчас я должен благодарить тебя и признать, что ты своего рода мой спаситель. Но только слова застревают у меня в горле. Потому что сейчас ты больше потерял, чем достиг.

— Твой спаситель???!!! — я засмеялся. — Твою мать, Воронов!!! Сколько пафоса!!! Ну давай тогда всё-таки выдашь мне грамоту за спасение семейства…Буду хранить её на полочке..

Я резко сел на кровати:

— Андрей, всё это сделано не ради твоих слов благодарности. Твоих или чужих, без разницы. Не забывай, ты разговариваешь с самым большим эгоистом на свете. Я это сделал только для себя. Для моей семьи. И я понимаю, что это неприятный сюрприз для вас, но вы тоже её неотъемлемая часть, Ваша Графская Светлость!

— Как обычно, дерзишь. Прикрывая свои чувства сарказмом. Может, хватит уже?! Если бы ты не действовал, как всегда, в одиночку, никому не объясняя своих безумных планов, сейчас Дарина не бежала бы от тебя, как от прокаженного. Макс, ты на самом деле потерял ее…

Не совсем понял, что именно услышал в его голосе — сожаление? Или тщательно скрытый триумф?

Я схватил его за затылок и приблизил к себе:

— Чёрта с два я потерял, Андрей. Если Дарине было наплевать на меня — она бы не стала плакать на моей груди, думая что я мертв. Зачем ей это, брат, если только она всё ещё не любит меня? Зачем, ответь? Ведь намного проще ей было бы оставить меня дохнуть, корчась в дикой агонии.

— Я не говорю тебе о ее любви. Моя сестра будет любить тебе всегда, где бы ни находилась, и какие бы удары ты ей не наносил. Только любви стало мало. Наконец-то пришло время, когда она поняла, что жизнь с тобой похожа на чертову пороховую бочку. И жить в ожидании очередной искры больше ей не под силу.

Он схватил меня за запястья и скривился, и… в этот момент меня отдёрнул от него Роман.

— Черта с два, Зверь, вы разнесёте мой дом! — Повернулся к Андрею и сказал. — Твою мать, Воронов! Вы же братья! Что мешает вам просто сесть и поговорить. За бутылкой виски?

Андрей отошёл к шкафу и скрестил руки на груди:

— Ты сам все поймешь, но позже… Ты никогда не изменишься. Ты всегда останешься одиночкой. Не способным довериться. Никому. И останешься наедине со своей правотой.

— Грёбаный ад, Андрей! А что я, по-твоему, должен был сделать? Что? Рассказать все Дарине? Своей жене? Прийти к ней и, деликатно извинившись, заявить: «Любимая, в целях спасения нашей семьи ты должна будешь уехать из дома и не видеться с детьми. Я разваливаю все что создал твой брат и начинаю сотрудничество с его главными врагами — Волковым и Зарецким! И, ах да, я буду вынужден жениться на другой женщине и периодически потрахивать её. Я надеюсь, ты не против, любимая?"

Ты себе так это представляешь, Андрей?

— А закрыть ее, словно пленницу, в тюрьме, рассчитывая, что она будет просто молчаливо ждать объяснений — это, по-твоему, правильно? Она не та восемнадцатилетняя наивная девочка, которую ты полюбил. Она чувствует тебя, она способна анализировать ситуацию и делать выводы. А что сделал ты? — Он ударил кулаком по шкафу, раскрошив дверцу. — Показал, что ее слова и чувства ничего не значат, указал ей на ее место. Она пережила не меньше, чем ты и заслужила, по крайней мере, уважения. И что получила в итоге? Даже проклятые слуги в твоем доме знали больше, чем она, насмехаясь у нее за спиной, считали ничтожеством. О какой вообще любви может идти речь? Хоть один раз в жизни ты способен поставить себя на ее место?