— Садись, — говорит отрывисто, собирается с силами.

— Почему ты не дала мне уйти? Ты же сама хочешь, чтобы я исчезла из вашей жизни.

Удивление? Она, правда, удивлена, что я знаю о её желаниях? Интересно, за кого же она принимала меня? Мозг вновь очень услужливо подсказал: за мелкую тупую девку, нагло укравшую ее мужика.

— Ты думаешь, я такая глупая, что не понимаю, как ты мечтаешь избавиться от меня?

Или не замечаю, с какой ненавистью она смотрела, когда в один из вечеров Саид, вернувшийся домой пораньше и заставший нас в саду за столиком со сладостями, молча подозвал…меня и увёл в спальню. Из нас двух он выбрал меня. В присутствии Сювейды и Иман, стоявших возле нас. Тогда я успела поймать как боль от унижения, мелькнувшую на красивом лице его первой жены, так и жгучую ненависть, вспыхнувшую в чёрных глазах.

— Разве не так? Только не говори, что ты решила подружиться со мной, поэтому зовёшь через день пить с тобой чай…или что тебе веселее с русской девчонкой, которую притащил твой муженёк, чем со своими…

— Это так, — Авра кивает, будто мне мало будет только слов.

— Тогда какого чёрта ты помешала мне сейчас?

— Потому что ты едва не сделала глупость!

Шипит, поджав губы и глядя прямо в глаза.

— Ты и правда такая дура, что не понимаешь ничего? Отсюда тебе не выбраться просто так? Или ты думаешь, охрана только по эту сторону забора?

— Да тебе-то что? — как же разозлила своим этим насмешливым тоном, пусть даже и понимаю, что она может быть права, — Ну стоят его люди там, — кивнула в сторону занавешенного окна, — ну увидят меня, да они даже разбираться не будут в такой темноте, услышат звуки и пустят очередь. Тебе-то что?

Она усмехается, правда, зло так усмехается, открыв рот и собираясь что-то сказать. Но то ли чертов адреналин, то ли подбирающаяся потихоньку истерика заставляют продолжить, слегка повысив голос, торопливо…потому что надоело. Господи, как же мне всё это надоело!

— Можно подумать, ты бы не хотела, чтобы я исчезла, лучше, чтобы меня убили, ведь так? Что смотришь? Ты сразу от такой проблемы избавишься. Разве плохо было бы? А, Авра? Вместо того, чтобы помешать, лучше помоги мне. Проследи, чтобы никто не увидел, как я…

— Ты такая молодая…наверное, поэтому такая глупая. Скажи, русская, ты помнишь всех тех гостей, которые на…, — запнулась, но судорожно выдохнув, продолжила, — нав вашей свадьбе были? Помнишь? Ведь нет. Тебе не до этого было, так? А они все тебя запомнили. И рассказали своим родным, своим соседям. О маленькой худенькой светлой русской, которая стала второй…второй женой самого Саида Нармузинова. Или все те кто навещали Саида, меня в эти дни…все они. Ты ведь даже не понимаешь, почему Саид каждый раз вызывал тебя и знакомил с гостями. Ты думаешь из уважения к ним? Или, — злая, очень злая усмешка, — к тебе? Неееет, девочка, он показывал им тебя, чтобы они узнали тебя, если вдруг ты сбежишь…или исчезнешь…или еще что. Чтобы тебя схватили и привели обратно, зная, кому ты принадлежишь.

— Я никому не принадлежу! Я не вещь! Не вещь, понимаешь?!

В горле вновь комом сгусток из обиды и страха…страха, что она права. Авра…она всё верно говорит. Даже если я смогу улизнуть за забор…

— Тебе не уйти дальше чем на сто-двести метров, Карина. И не надейся, что он разозлится и убьет тебя. Нет, ты зачем-то нужна ему. Знаешь зачем?

Тёмные глаза с интересом останавливаются на моем лице, и я облизываю ставшими вмиг сухие губы. Я не знаю, стоит ли ей говорить об отце, учитывая её отношение ко мне, ко всему этому.

— Молчишь. Молчишь, но знаешь, — Авра кивает сама себе и подходит ко мне вплотную, — можешь не говорить, мне все равно, но я могла бы тебе помочь.