Однажды мне довелось обедать с Викрамом Спиргласом и его головорезами, в страхе за жизнь — свою и Кейт, но теперешний завтрак на борту «Сагарматхи» оказался куда неприятнее. Надира, Хэл, Кейт и я сидели вокруг стола и вяло ковыряли в тарелках вилками, но почти ничего не ели. Перед Хэлом стояла початая бутылка виски. Он не предлагал его никому. Он просто наливал свой стакан, опустошал его и наливал снова.

— Когда мы прибудем в Париж, мой корабль отберут, — сказал он. — Вот что из этого вышло.

— Хэл, мне очень жаль, — в очередной раз повторил я.

Не могу припомнить, чтобы мне когда-нибудь прежде доводилось испытывать такой стыд и смятение. Мне было стыдно не только перед Хэлом; перед Надирой и перед самим собой — тоже. Мы не получим ни цента за чертежи Грюнеля — и никогда его прекрасным воздушным городам не бороздить небеса. Все наши мечты покоятся на ледяном океанском дне.

Дверь отворилась, и в салон торопливо вошла мисс Симпкинс.

— Прошу прощения за опоздание, — весело сказала она, усаживаясь на своё место. — Я проспала, знаете ли, это совершенно на меня не похоже, а потом никак не могла добиться от этого ужасного душа достаточно горячей воды, так что мытье головы превратилось в суровое испытание. — Она обвела глазами стол. — Что случилось, скажите на милость?

Я закрыл глаза и вздохнул.

— Ах, мисс Симпкинс. — Хэл налил себе ещё виски. — Вы же не слышали про наше маленькое горе! Наверно, Мэтт Круз сумеет просветить вас.

Я смотрел на него, удивляясь, что ему доставляет удовольствие мучить меня.