Будто во сне Вероника поднимала руки, пытаясь сделать махи-гребки. Однако представление мозга о правильной последовательности движений никак не соответствовало тому, что в действительности у нее выходило. А где-то вверху маячил воздушный карман. Недостижимый мираж, добраться до которого мешало скованное цепями сознания тело.

Вероника закричала. Если бы вода была настоящая, она без промедления наполнила бы легкие девушки и изгнала пленницу из отслужившего свое тела. Но Жути требовалось совсем не это. Жизненные силы жертв принадлежали ей одной. И только она могла осушить полные юной энергии сосуды.

Всего лишь слезы. Света думала, что познала их все: слезы радости, разочарования… слезы отчаяния и обиды. Но то, что она почувствовала сейчас, не шло ни в какое сравнение с переживаниями минувшего.

Макс, истерзанный и обескровленный, он стоял перед возлюбленный, желая сказать что-то очень важное, но не способный издать ни звука. Вырванная глотка лежала в кармане его пиджака, а голова так и норовила вновь покинуть искромсанную шею.

Нет, это было не реальное тело Макса. То, что Меланья сотворила с парнем, не позволило бы опознать его даже близкому человеку. Но Жуть чувствовала грань. Она всегда знала, какой образ уничтожит жертву, сломает ее жизненный стержень.

И Света закричала. Однако боль, которая обычно выходит вместе с криком, и не думала искать новое пристанище. Тогда все исчезло. Света отключилась, предоставив себя в полное распоряжение довольной результатом Жути.

А где-то там, за стеной, Олег и Вика искали выход, оружие и друг друга. Еще мгновение назад эти двое были вместе. Держась за руки, они влетели в комнату и забаррикадировали дверь. Но стоило им отойти друг от друга, как бесконечная тьма пролетела между ними и разделила комнату на два кошмара.

Вика сдалась сразу. Сморщивающаяся кожа и опадающие, словно осенняя листва в ветреную погоду, волосы напомнили о неминуемом приближении старости. А без красоты жизнь потеряла всю свою привлекательность.

Закрыв глаза, Вика принялась отсчитывать последние мгновения пребывания на этом свете. Она не слышала криков Олега, не видела, как ее возлюбленный отмахивается от полчищ летучих тараканов. А тот старался. Несмотря на ужас, охватывающий его при виде крылатых тварей, Олег не отступал. Крича имя подруги, он отбрасывал впивающихся в плоть насекомых и швырял их обратно во тьму.

Но Жуть не сдавалась. Она подарила тараканам острые зубы, увеличила их размеры и вывернула наизнанку кожу.

Через минуту крики Олега возвестили о победе Жути.

Правда, шумно сейчас было не во всех комнатах. Виктор никогда не признавался, но единственное, что может полностью его дестабилизировать, это тиканье часов. В сочетании с тишиной и одиночеством подобный звук становится для него невыносимым. И сейчас Виктор со всей силой вжимал ладони в уши, надеясь хоть на немного снизить громкость отбиваемого в его голове ритма. Когда страх пересилил, он подбежал к стене и со всей силой ударился головой.

Жуть осталась довольна. За время заточения она не растеряла сноровку и легко управлялась с людской натурой. Подготовка трапезы вот-вот должна была быть окончена, а томление перед поглощением лишь возбуждало и без того бездонный аппетит.

Приступая к Кате последней, Жуть не думала, что это хрупкое создание сможет противиться бесконечному страху тьмы, но очень скоро осознала свою ошибку. Нет людей, которые не боялись бы ничего. По крайней мере, из числа полноценных по части головы и гормонов.

Но есть те, кто привык к страхам настолько, что они уже давно стали частью генетического распорядка дня. И Катя Виренейская могла «с гордостью» назвать себя представительницей именно этой группы.

Крысы, жирные и вонючие… Они выползали изо всех щелей и, прежде чем волнами хлынуть на трясущуюся Катю, равномерно заполняли пространство, чтобы не оставить жертве даже крохотной тропы к отступлению.

Катя зажмурилась. Освоившись со страхом, она привыкла действовать вопреки инстинктам и подсознанию. А потому не стала кричать, не бросилась к стене, забиваясь в самый дальний угол. Она просто рванула к выходу из комнаты. И, что самое удивительное, дверь легко поддалась.

Не выискивая свободных участков, Катя наступала на визжащие комки. Сминающаяся при этом плоть изо всех сил жаждала избежать раздавливания и нанести врагу хоть какой-нибудь вред. Но Катю уже не могли остановить ни довольно болезненные укусы, ни прыжки хвостатых на голову.

Жуть не ожидала подобного. Ей было невдомек, что собственные отвратительные порождения окажутся не столь действенны, как ожидалось при их создании. Пытаясь не допустить побега, Жуть создала новый страх. Но пол, ставший прозрачным, не остановил Катю. Она промчалась «по воздуху» и, когда свернула за угол, увидела Андрея.

Стоя на коленях, тот молил о прощении. И слёзы лились по его щекам…