Я отхожу от Джастина, направляюсь в дом искать Клэр. Градус вечеринки действительно набирает обороты. Кругом висят друг на друге студенты. В воздухе отчетливо пахнет марихуаной, и мне это ужасно не нравится. Следует забрать Клэр и уехать, пока ничего не случилось. Но она обнаруживается на коленях у одного из парней из братства. Даже моя лучшая подруга решила, что воевать с Масконо глупо и бессмысленно. И я бы, может, ее и простила, если бы только что Джастин не размазал мое самолюбие тонким слоем по своему внутреннему дворику.
Все это время внутри меня тикает бомба с часовым механизмом, только и ждущая возможности взорваться. Если я никак ее не остановлю, то дом Джастина Масконо взлетит на воздух вместе с половиной Калифорнии. Я это образно, конечно, но я действительно чувствую себя так, будто готова разобрать на молекулы каждого из здесь собравшихся. И нужно что-то сделать, что-то, чтобы этого не случилось. Но что?
Взгляд падает на новенького, вертящего в руках незажженную сигарету. И меня срывает.
— Отдай, — велю я, вырывая ту из рук Стефана, отбрасываю в цветочный горшок. — Иди за мной.
В глазах Стефана Фейрстаха появляется металл. Верно. У меня нет никаких прав с ним так разговаривать. И причин следить за тем, что и где он курит. Но об этом ему сейчас лучше промолчать. Я собираюсь предоставить ему возможность поквитаться со мной немного позже.
Ни на кого не глядя, с видом королевы, я пересекаю двор Джастина Масконо. За прошедший год я уяснила, что, совершая абсурдные поступки с невозмутимым лицом, можно избежать как минимум половины последствий. И внимания.
Даже если собираешься переспать с первым попавшимся парнем едва ли не на глазах у всей вечеринки, просто чтобы не сделать чего-то худшего.
13. Запутавшаяся в рыболовной сети
О сарайчике, где отец Джастина держит снасти, мне известно еще со школы. Когда-то Масконо пытался научиться кататься на доске, и хранил ее там же. Туда я и направляюсь вместе со Стефаном. Он так же зол на меня, как и я — на весь мир. Но в данный момент меня все устраивает.
— Совсем тормоза рвет, а, Звездочка? — рычит он, без возражений заходя внутрь сарайчика и прикрывая дверь. Внутри света достаточно, потому что в одной из стен имеется окошко.
Стефан замолкает, когда я, так и не развернувшись к нему лицом, развязываю пояс платья с запахом и бросаю его на край рыболовной сети, отчего-то натянутой так, что образует что-то среднее между веревчатым креслом и гамаком. Злость стекает с меня к пальцам ног, оставляя за собой легкий озноб. Зажмурившись на мгновение, я стягиваю верх от бикини, а затем и низ.
И оборачиваюсь, даже не подозревая, что увижу. Знаю, что если это будет снисходительная улыбка, то я рассыплюсь на месте от испытанного унижения. Однако он не улыбается. Выражение на лице Стефана мне вообще непонятно. Но то, что он ничего не делает… разве так должно быть?
Я отношусь к числу очень самоуверенных девушек, но иногда, очень редко, мне тоже страшно быть отвергнутой. И все из-за чертова Майлза Докери, который каждый гребаный раз выбирает не меня, позволяя окружающим говорить обо мне ужасные вещи. Но, черт возьми, я правда не понимаю, что со мной может быть не так. Наверное, у меня не такая убийственно-тонкая талия, как у девочки-трофея, но точно лучше кожа и длиннее ноги… Боже мой, да какая разница? Парни куда проще нас. Они не теми параметрами нас оценивают. Благодаря «братьям» я прекрасно о них осведомлена. Они называются «вдувабельна» и «невдувабельна». Я совершенно точно из первой категории. Не уродина весом меньше ста пятнадцати фунтов и возрастом менее двадцати пяти не может относиться ко второй. Тем более если она снимает одежду.
На слабеющих ногах я подхожу к Стефану. Его взгляд с заметным трудом поднимается от моей груди к приближающемуся лицу. И вдруг мой живот стягивает горячим напряжением. Внутри становится пусто и маятно. Я вдруг замечаю, насколько красивый парень этот Фейрстах. Не просто симпатичный, вкусно пахнущий и так далее, а именно красивый. Может быть, круче всех в этом университете. И уж точно красивее Майлза. Никогда не считала для мужчины особым достоинством все, что выше «привлекательный», но мое тело не согласно.
Мы встречаемся глазами в обоюдном потрясении друг другом. Он не пытается отстраниться, но и инициативы не проявляет, хотя едва ли можно назвать несогласием одно то, что моя напряженная грудь задевает его расстегнутую рубашку и он не делает шаг назад, избегая этого.
Последний дюйм я преодолеваю сама, привстаю на цыпочки и касаюсь его губ. Господи, что я делаю? Я совсем не ожидала, что действительно захочу этого. Я размыкаю губы в протяжной ласке, почти не обращая внимания на то, что он мне не отвечает. Откуда-то я знаю, что могу его соблазнить. И он поддается. С шумным выдохом, размыкает мне языком зубы. От такого напора я невольно теряю равновесие и хватаюсь за его шею руками, чтобы удержаться. Это сложно: ноги совсем непослушные. Прохладную обнаженную кожу груди обжигает раскаленным прикосновением чужого тела.
И тут Стефан отступает от меня, будто обжегшись. Руки он держит по сторонам, открытыми ладонями наружу, будто чтобы меня ни в коем случае не коснуться. Ничего не понимая, дезориентированная и до глубины души уязвленная, я шагаю назад, с трудом преодолевая желание прикрыться.
— Нет, — говорит он твердо, но хрипло.
Пережив свое личное фиаско, я пытаюсь собраться и произнести со всей холодностью:
— Да что у тебя за проблемы? — Но голос дрожит и едва подчиняется. — Не помню, чтобы называла тебя Стивеном, а на остальное тебе вроде плевать.