– Как всегда, – томно протянула она. – А это все точно?

– Точно. Время и место дополнительно. Пришлю тебе смс-сообщение.

– О’кей, – жеманно ответила она, вызвав у меня желание убить ее. – Я тебе потом сообщу, как и что прошло.

– Будь осторожна, – предупредил ее я напоследок. – Он не кажется дураком.

– Так и я вроде не дура, – парировала она. В ответ моя богиня саркастически усмехнулась с портрета. Я согласился с портретом. Насчет «не дуры» моя собеседница, конечно, погорячилась.

Я положил трубку и вынул портрет из ящика стола. Поставив его напротив, я облокотился на столешницу и уставился в эти бездонные черные глаза. В животе шевелился привычный жаркий клубок, вызывающий томление и животное желание. Я не выдержал, сунул фото в карман и отправился в туалет. Там, уединившись в кабинке, я смог слегка разрядиться. Каждый раз, когда я делал это, глаза богини смотрели на меня с плохо скрываемым презрением. Я суетливо вымыл руки и бегом помчался в свой кабинет, где уже разрывался телефон.

Звонок заставил меня вернуться к насущным делам. Мое присутствие было необходимо, но пока время терпело. Я снова сел напротив портрета и уставился в восточные глаза. В них все еще плескалась насмешка, такая же ядовитая как ее имя, как ее слова, как ее действия.

– Ты меня пугаешь, – сказал я. – Ты знаешь, как ты меня пугаешь?

Она не знала. Ей на это было наплевать. Божество редко снисходит до простых смертных. Она до меня не снисходила.

Когда я обнаружил ее появление в моей жизни, я удивился, а потом испугался. Потому что я знал, что она уже умерла. Я видел ее тело, я видел ее лицо, желанное, но мертвое. А потом я обрадовался, увидев ее живой и невредимой, помолодевшей и столь же притягательной. Хотя она изменилась. Раньше она была ко мне более снисходительна. Сейчас она словно мстила мне за то, что я рыдал, качая на руках ее бездыханное тело. Ее слова и действия были жестоки. Она меня ненавидела, а я ее обожал.

Телефон на столе настойчиво задребезжал противным скрипучим звуком. Это значило, что мне нужно было идти. Я положил фото в ящик, бросив на него последний взгляд. Богиня победоносно улыбнулась мне, окрыляя меня на новые подвиги. Это так радовало.

Потому что мне сейчас снова предстояло увидеть кровь.

Вечер был испорчен окончательно. Опасавшийся скандала Пашка умотал к родителям и позвонил около девяти не совсем трезвым голосом, что ночевать сегодня не придет, так как мамочка печет пирог и очень хочет, чтобы сынок его вкусил. Я подавила в себе желание крикнуть в трубку: «Чтоб она им подавилась» и довольно вежливо пожелала ему приятного аппетита. Пашку моя приветливость не обрадовала. Он замялся и даже сделал попытку к примирению, но я уже повесила трубку.

Телефон сразу же зазвонил вновь. Я с сомнением посмотрела на него и решила не подходить, но потом передумала. А вдруг это что-то важное?

Звонила Вилма. Как и следовало ожидать, на визит в морг она не отважилась. Туда отправился Влад и Ирка, впрочем, Ирка скромно сидела на кушетке и нюхала нашатырь, а функцию опознания взял на себя Влад. Это действительно оказалась Катя. Очень жаль.

Мое и без того паршивое настроение сей факт окончательно испоганил. Я садилась, вставала, шла на кухню, пила чай, потом снова садилась, но так и не могла найти себе места. Я с сомнением посмотрела на компьютер: редкий случай, когда он вечером не занят Пашкой. Можно написать статью. Одно плохо, настроения совсем не было. А когда у меня нет настроения, я пишу всякую дрянь, которую потом сама же безжалостно удаляю. Я глубоко задумалась, тупо уставившись в телевизор, где шла очередная мыльная опера.

Вот не люблю я сериалы, хоть режьте меня! Точнее, не люблю сериалы определенного типа. Хотя к некоторым я питаю настоящую страсть. Вот, к примеру, юмористический сериал о похождениях провинциальной няньки в доме известного продюсера! Этот просто обожаю! Или еще вот этот, где преступления расследует красавица-прокурорша. Но сейчас в ящике очкастая девочка с плохими зубами мечтала о том, как она охмурит импозантного владельца крутой компании. Сюжет был предсказуем и до тошноты приторный. Страшилка со скобками на зубах вдруг неожиданно станет красоткой. Все мужики будут падать и укладываться сами собой в штабеля, а прынц бросит свою красивую и обеспеченную невесту, чтобы отдать свою свободу саблезубой страшилке с крохотной квартиркой в Митино с занудными родителями в придачу. И, конечно же, прынц с радостью воспримет этот коммунальный рай, без забот, без хлопот…

Чушь собачья!

Принцы не общаются с Золушками по одной простой причине: они обитают в параллельных плоскостях, котором не суждено пересечься. Покой наследников престола ревностно охраняют стражники и бдительные родители, чтобы какая-нибудь провинциальная голодранка с большими претензиями не урвала сокровище дома его высочества. Женами принца становятся заботливо подобранные принцессы, со своим капиталом с большим количеством нулей. А то, что она в отличие от Золушки не умеет выращивать тыквы, штопать носки и варить борщ из кислой капусты, совсем не важно. Золушки годятся на роль любовниц, содержанок, но отнюдь не жен. И только очень удачливая Золушка может ловко использовать ситуацию и прижать принца к ногтю. В противном случае его высочество найдет себе другую, более красивую, более длинноногую, умеющую не только петь песенку про доброго Жука, но и показывать ее в лицах. Что до меня, то я на роль дежурного клоуна никогда не тянула, оттого все потенциальные принцы проходили мимо моей неземной красоты. Впрочем, если расценивать Пашку как принца… Правда, замка у него нет, зато есть злая мамаша… и невеликое приданное. Зато он не ревнив, зарабатывает в четыре раза больше меня и… и предпочитает мне грудастых стриптизерш с паклевыми волосиками.

Тьфу!