— Глупая ты. Решила, что не помню ничего? А я помню! Поляну помню, таверну, как ты сидела голой задницей на деревянном столе и плеснула в меня воском, а потом как мы чуть на спор не переспали.

Аня резко привстаёт на мысочки и зажимает мне ладошкой рот. Вот раньше ты не могла это сделать, а?

— Нам об этом знать не обязательно, — раздаётся из-за двери смеющийся голосок одногруппницы моей мышки. — И поцелуйтесь вы уже. Аня все мозги нам тобой проела. Видимо, не дождётся.

— Ну, спасибо тебе, Тибо, — цедит и метает в меня молнии взглядом, а сама покраснела. — Это я-то идиотка? Завтра все будут обсуждать мою голую задницу и воск.

Надо запомнить, как зовут эту девушку за дверью, если бы не она, неясно, когда я бы я решился.

Аня… Её губы несколько мгновений напряжены, а руки пытаются оттолкнуть. Правильно, ты злишься. Я трусливый дурак, а ты… Ты. У меня нет подходящих слов. Аня. Вдох и выдох, биение моего сердца.

Губы становятся мягче, и, потеряв остатки смущения, кружу своим языком вокруг её острого языка. О, помню, как ты обзывала меня и вслух, и в мыслях. Извращенец? Черноглазая морда? Много бы отдал, чтобы снова услышать твой голос у себя в голове. Но ты хорошая ученица, закрылась, а мне остаётся только ловить твоё дыхание, слушать сердце.

— Тео… — лениво, запыхавшись, с нежностью.

Скажи ещё, скажи ещё раз! Мне мало!

— М?

— Ты слишком громко думаешь.

— Слышишь, да?

— Почти с самого начала.

— И что скажешь? — не выпускаю её из объятий, боюсь, что всё вернётся на круги своя, и завтра она опять сбежит от меня в общежитие.

— Даже не знаю с чего начать. Ты трусливый дурак, а я не злюсь. Ты извращенец, но я от тебя не сбегу.

— Здорово, давай ещё! Вот сейчас мои мысли прочитай!

Я люблю тебя, Аня!

— И я тебя, Тео.