— На, держи, — кинул мне в сторону свою куртку. — Одевайся, мы и так много времени потеряли. Шор, вылезай, трусливая ты скотина, я сейчас без руки останусь, лечи давай.

— Я помогу, — застегнулась и потянулась к Тео, чувствуя в груди нарастающее волнение при взгляде на косые полосы на плече и алые ленты, струящиеся по руке и срывающие в траву тяжёлыми каплями.

— Ты? — вернулась гаденькая ухмылка. — Твои познания в медицине тут бесполезны, мышка. Своё дело ты уже сделала.

Слова застряли у меня в горле. Я виновата? А кто меня притащил сюда, кто превратил второй раз?

Из кустов выпрыгнул Шорох, опасливо покосился на меня, словно я его сейчас в человеческом облике схвачу, запихаю в рот и разжую.

— Куда нам идти дальше? — сухо спросила похитителей

— Туда, — Тео махнул здоровой рукой в сторону узкой разбитой дороги.

— Догоните, как управитесь с этими царапинками. — Натянула куртку на задницу и поковыляла босыми ногами, чёрт знает куда. А что мне ещё остаётся?

Тео

— Не дёргайся. Не уйдёт далеко, — Шорох настраивался на мои жизненные волны, пытаясь помочь. Задача не из простых, ему нужно пробиться через всю мою выстроенную от внушения защиту, и заставить тело срегенерировать.

Вот только я мешаю ему, злюсь и хочу сорваться с места, чтобы догнать одну глупую голую девчонку, которая понятия не имеет, где находится.

— Тео, нам надо поговорить, — серьёзно начинает Шор, а я уже знаю к чему он клонит.

— Нет, делай своё дело. Это ошибка.

— У тебя метка появилась.

А то я не почувствовал! Меня переклинило ещё с ресторана, но я старательно отгонял даже мысль об этом… Не могли мне дать наводку на Неё.

— Нет! Невозможно.

Тяжёлый свистящий вдох, Шорох надулся как шар, думает что ещё мне сказать., а я шею вытягиваю, чтобы девчонку из виду не потерять. Спотыкается, на разбитой дороге с глубокими колеями оставленными повозками после дождя.

— А кто письмо нам прислал? — наконец решается задать вопрос Шор.

— Не знаю, — раздражать меня начинает. — Отведём её в академию и возьмёмся за следующее задание.

— На сколько хватит запаса конакиона? — тихо и как-то обречённо спрашивает друг.