Вскинув взгляд к потолку, мужчина, кажется, пробормотал какие-то то ли проклятья, то ли молитвы. Десять раз вдохнул, выдохнул и, когда вернул внимание ко мне, уже улыбался и казался спокойным. Разве что глаз немного дергался.
— Любимая, — я оказалась сжата в его объятиях намертво, как в тисках, — есть хочу не могу, умираю просто. Можешь принести обед?
Как по заказу хозяина, желудок мужчины забурчал. За всей этой работой я вдруг забыла про обед и виновато поморщилась.
— Конечно, Женечка. Сейчас с кухни что-то принесу и…
Я не успела договорить, как любимые губы впечатались в мои жадно и горячо, убивая на корню все негативные эмоции. Лучший антистресс в мире! Когда Женя отстранился, я уже слабо воспринимала мир вокруг, он плыл перед глазами и казался чертовски розовым и ватным.
— На кухне все сухое и сомнительное, — мягко протянул, хитро прищурив глаза. Я уже начинала чувствовать подвох. — Хочу нормальную еду, детка. Чтобы не отравиться.
— Дома нормальная еда, Жень, — покачала головой я, с горечью подумав о том, что впервые за долгое время забыла тормозок. И муж об этом прекрасно знал! Память с беременностью стала просто ужасная!
— Тут рядом «Сокол», — выпалил вдруг тот, даже бровью не поведя, — сгоняешь?
— Во-первых, «Сокол» вообще не рядом! По пробкам только в одну сторону час ехать. Минимум, Жень! — отдышавшись, я воскликнула: — А во-вторых, ты не охренел, а? Я тебе что, секретарша? Доставку закажи! Пошли кого-то другого!
— Мариночка, любимая моя жена, булочка моя ненаглядная, — состроив жалобную гримасу, он принялся нежно гладить меня во всех стратегических местах, путая мысли и вызывая мурашки. — Доставки там нет, сегодня не работает, а есть очень хочу. Умираю просто! Но если ты не хочешь, не надо. Я просто тебе доверяю только, а не какой-то там секретарше. Эх, прости, если что… Нет… Не нужно, не нужно, ага… Поголодаю денек. Говорят, полезно…
Женя говорил так понуро и устало, что что-то во мне надломилось, и я облегченно выдохнула:
— Боже, ладно! Уговорил. Страдалец, блин, недоделанный…
Довольно улыбнувшись, он едва ли не донес меня к выходу, всучил сумку в руки и буквально вытурил за дверь, чмокнув на прощание в губы раз десять и потискав за пятую точку. Видимо, на память?
Еще в машине я начала догадываться, что это был коварный план избавить меня от настоящей работы. Простояв в пробке более двух часов, я таки попала в «Сокол», встретив там Витю – хозяина ресторана. Он еще два часа заговаривал мне зубы, пока я буквально не потребовала отдать наконец мой заказ. И уже на входе, увидев курьера, поняла, что прекрасно работает доставка, а мой любимый почти покойный муж просто договорился с другом, чтобы тот отвлек меня.
Подходя к кабинету спустя еще два часа, я испытывала оргазм, только лишь представляя, как выверну пакет с холодным обедом кое-кому на голову, как вдруг замерла у приоткрытой двери. Секретарши у кабинета не было… Кажется, она крутилась у стойки с кофеваркой и меня не замечала.
— …Все-все! — торопливо заговорил Женя. — Мы со всем определились, ведь так? Больше сюда не приходи! А если Марина увидит, ты подумала? Мне скандалы сейчас ни к чему.
— Определились вроде, да… — понуро выдохнула та, — может, ты еще раз подумаешь, Жень? Мне вот другой вариант намного больше нравился. Поверь, я, как женщина, плохого не посоветую. И тебе, и Марине так удобнее будет. А вот это… Оно же вас просто задушит. Самое время что-то менять, вносить последние коррективы!
— Ладно, я подумаю и напишу тебе, — сдался муж, пока подбородок едва об пол не ударился. — Все, иди, Ксюш. Давай-давай. Сейчас моя ведьма приедет злая, как черт. Я уверен… Если тебя увидит, то все – мне точно конец. Лучше не нужно.
Не знаю, зачем я это сделала, но, когда послышались приближающиеся шаги, просто шагнула в сторону, прячась за широкой колонной. Выглянув из-за угла, увидела ту самую брюнетку, с которой столкнулась вчера при входе в офис. Папину знакомую с красивой цепочкой и кольцом!
Сердце мое больно кольнуло, по конечностям разлились мелкие неприятные покалывания. Дыхание участилось, легкие словно кто-то сжал в кулак. Женя что-то скрывал от меня – это факт. От мысли, что у него могла быть другая женщина – становилось дурно.