— Конечно, в гостиницу, — ответила, после согласного кивка мужчины. Положив трубку, я пробежалась взглядом по сотне сообщений с поздравлениями и ненароком улыбнулась, бабочки в животе запорхали. — Черт, не вериться, что я уже несколько часов, как…
И тут на глаза попалось письмо, пришедшее еще утром из медицинской клиники. Я прикусила губу, не решаясь открыть его, чтобы не расстраиваться в такой день. А потом плюнула: ведь все и так хорошо!
— Что такое? — Женя поднялся с места, проследив за моим взгляд. И тоже замер. — Ничего не понимаю. Что там написано? Анализы что ли какие-то?..
— Там написано, — облизав пересохшие губы, я подняла на мужчину растерянный взгляд, — что я беременна. Уже почти месяц, Женя!
— Ведьмочка… — глаза Жени распахнулись в таком искреннем удивлении, что способны были освещать стадионы. От по-детски наивного счастья в них засосало под ложечкой, а от трепета в голосе мурашки прошлись по спине: — Ты серьезно?!
— О, Мой Бог! —ахнула я, положа руку на живот. Он был все еще плоский, но теперь я словно чувствовала жизнь там. Частичку меня и любимого мужчину, медленно превращаются в нашего ребенка. — Вот почему меня так тошнило. Еда в «Соколе» и шампанское тут не причем!
Женя раскачивался на пятках, будто у него кружилась голова. Он буквально упал на постель, опираясь руками по обе стороны от меня. Грудь его нервно вздымалась, кадык дергался. Серые глаза бегами из стороны в стороны, галстук был откинут в сторону.
— У меня чувство, — растеряно прохрипел он, путанно и рвано, — что сейчас я проснусь и все это окажется каким-нибудь гребанным дурманом от чая.
Подойдя к мужчине, я окинула телефон в сторону и закинула ладони ему на плечи. В одной моей руке до сих пор оказалось шампанское. Я знала, что один бокал не сможет навредить, но теперь сама мысль о чем-то вредном была мне глубоко омерзительно. Фата закрывала нас с Женей как купол, от радости и предвкушения воздух вокруг словно искрился.
— Ай, — Женя вдруг поднял на меня растерянный взгляд, потирая руку, которую я ущипнула, — ты чего, детка?
— Убедился, Женечка! Ты не спишь. Все взаправду! — невинно похлопав глазами, я уткнулась лбом об лоб мужчины и прикрыла глаза, запоминая этот момент на всю оставшуюся жизнь. — Знаешь, у тебя появились все шансы избавиться от прозвища «малыш»?
— Жаль... А я уже даже привык. С тобой, ведьмочка, и к хорошему, и к плохому одинаково быстро привыкаешь! — удивленно ахнул тот. Затем тяжело сглотнув вязкую слюну, Женя нервно накрыл мой живот своей подрагивающей ладонью. Столько осторожности было в его движения, трепета, словно я фарфоровая куколка. Кажется, мой муж еще в полной мере не понимал, что происходит. У меня тоже порядком кружилась голова от новости. — Надеюсь ты понимаешь, что я никогда тебя не отпущу? То есть, вас… Вас обоих… Вы все, что у меня есть.
Дух словно покинул тело, когда я, немного отстранившись, тихо попросила:
— Прошу, не делай этого больше никогда. И, да. У меня тоже больше никого нет...
Наш поцелуй был самым длинным в истории человечества, я уверенна! Столько было в нем пережитой боли, печали, тяжести и потерь! Медленно, неторопливо он перерос в то самое чувство, что теперь придавало моей жизни смысл. Мне казалось, что Женя счастлив со мной, но таким искрящимся, как в день свадьбы, я его не видела никогда. Пламя наших отношений разгоралось с каждым днем все выше и выше, и это не могло не радовать.
— Ну, — запыхавшись, я отстранилась, приводя дыхание в норму. Губы порядком онемели, пекли. Теперь Женя выглядел пьяным, хотя совершенно точно ничего не пил. — теперь-то цели мы достигли, можно так не стараться… Пошли деньги считать, муж?
— Ага, сейчас! — я взвизгнула, когда он сжал мои ягодицы, поднимая в воздух. Закидывая ноги себе на талию, усаживая себе на колени. — Предлагаю провести генеральную репетицию второго ребенка, жена.
— Еще первый не родился, ну, — обхохатываясь, я ощущала горячие поцелую и у себя на теле, властные руки, уверенно стягивающие праздничное белье с таким предвкушением, словно распаковывали лучший подарок.
— Годы подготовки не помешаю, — уверенно кивнул тот, утягивая меня за собой на постель.— Что же, перейдем от теории к практике...
Несколько лет спустя…