– В смысле?

– Она сексуальная? – уточняет Доминик. – Какого размера её грудь? Упругая ли задница? Надеюсь, кожа гладкая и шелковистая? И как от неё пахнет? Приятный женский запах всегда вызывает во мне голод.

Он скрещивает руки на груди, больше не преграждая мне путь. А у меня ноги не двигаются. Тело парализовано от шока.

– И ещё меня интересует её рост, – продолжает Доминик. – Если она такая же пигалица, как ты, будет очень печально, – выплёвывает брезгливо.

Я задыхаюсь от злости. Как он может так говорить о женщинах!? Словно о товаре каком-то! Слов ответить ему просто нет. Что толку вступать в перепалку, если каждый всё равно останется при своём мнении. Доминик – при ужасном, предвзятом отношении к женщинам. А я – с окончательно испорченным мнением о нём.

Вылетаю за дверь. Уже у лифта слышу, как она закрывается.

Чёртов Доминик Холт!

Когда  открываю глаза, часы на прикроватной тумбочке показывают семь утра. Я чувствую себя совершенно разбитой. Потому что полночи проворочалась без сна, тщетно пытаясь  успокоиться после слов, брошенных Холтом.

Я и сейчас всё ещё зла, чёрт возьми.

Кем он себя возомнил? Парень приехал из крошечного городишки, который и на карте-то не отмечен. Провинциал, к тому же невоспитанный, считает женщин товаром в красивой обёртке. Только ему совсем неинтересно, что внутри этой обёртки. Иначе он уже давно бы изъявил желание встретиться с Патрисией. О ней и о браке с ней он знает уже четыре года. Это ненормально, что он откладывает встречу.

Завернувшись в простыню, прохожу в ванную. Просовываю руку в душ, включаю воду, делаю её погорячее, и кабина наполняется паром. Подхожу к зеркалу. С ужасом встречаю своё отражение: заспанное лицо, тени под глазами, тёмные волосы, беспорядочно торчащие в разные стороны...

Стрижку я сделала совсем недавно. Раньше мои волосы были длинными, а теперь едва достигают плеч. А ещё несколько лет назад я распрощалась со светлым от природы цветом, посчитав, что тёмный оттенок придаст моему лицу зрелости и жёсткости. Но ошиблась... Я выгляжу как подросток, несмотря на то, что мне двадцать два. Светло-карие глаза скорее наивные, чем умудрённые опытом. А пухлые губы кажутся несуразными на худом лице. В общем, я себе не нравлюсь и, наверное, никогда не нравилась. А Доминик Холт активно добивает остатки самооценки, называя пигалицей. И его предложение исследовать спальню сейчас воспринимается как глупая шутка. Он просто издевается!

Я скидываю простыню. Ступаю в душевую кабину, и меня окутывает пар. По телу бегут приятные мурашки, когда встаю под обжигающие струи воды. Я закрываю глаза и просто позволяю себе расслабиться...

Из приятного забвения меня выдёргивает настойчивый стук в дверь номера. Но я никого не жду, поэтому игнорирую утреннего гостя. Возможно, это просто обслуживание, вполне могли принести завтрак, который с лёгкостью могут оставить возле двери.

Настойчивый стук повторяется с такой силой, что я подпрыгиваю. Выключаю воду. Выбравшись из душевой, беру полотенце с крючка и обматываюсь им. Покинув ванную, прохожу к двери. Она сотрясается от того, что кто-то уже вовсю барабанит по ней.

– Эй! – восклицаю возмущённо: – Какого чёрта?!

Стук прекращается.

– Обслуживание, – слышится сексуальный голос с хрипотцой.

– Мне ничего не нужно, – отвечаю, скрестив руки на груди.

– Ты не знаешь, от чего отказываешься, – хмыкнув, отвечает голос... принадлежащий Доминику Холту...