— Я же говорил, что буду занят.

— Надень пальто, там холодно.

— Слушай, у меня все нормально. В конце концов, годовщина только завтра.

— Столик заказан.

Я заколебался, и Шона это почувствовала.

— Пойдем, Бек! Будет весело. Совсем как в старые добрые времена в колледже. Помнишь, когда мы с тобой кадрили цыпочек?..

— Я никогда не кадрил цыпочек.

— Хорошо, я кадрила без тебя. Надевай пальто и идем.

Я сдался и пошел одеваться. Около моего кабинета одна из мамаш хитро улыбнулась мне и шепнула:

— В жизни она даже лучше, чем на экране.

— Точно, — согласился я.

— А вы с ней… — Мамашка сложила ладони вместе.

— Нет, у нее уже есть кое-кто.

— Правда? И кто же?

— Моя сестра.

Мы сидели в облезлом китайском ресторанчике. Официант-китаец, как оказалось, понимал только по-испански. Шона, одетая в безупречный синий костюм, нахмурилась:

— Это что, мясо Мушу[1] в черепашьем панцире?

— А ты попробуй, — посоветовал я.

Мы познакомились в первый день учебы в колледже. При составлении списков куда-то пропала буква «а», и вместо Шоны появился Шон. В итоге нас поселили в одну комнату в общежитии. Мы сначала хотели сообщить об ошибке в администрацию, но разговорились и неожиданно почувствовали растущую симпатию. Шона поставила мне пиво, и через час мы решили оставить все как есть. А то еще неизвестно, каких придурков могут к нам подселить.

Я поступил в Амхерст, знаменитый частный колледж в Западном Массачусетсе. И если есть на свете место, где собирается больше маменькиных сынков, чем там, то я его не знаю. Элизабет, наша школьная звезда, выбрала Йель. Конечно, мы могли поступить куда-то вместе, однако, обсудив все «за» и «против», решили, что надо вести себя по-взрослому и серьезно проверить наши отношения. Вы спрашиваете, что из этого вышло? Мы дико скучали друг без друга, разлука лишь укрепила чувства, придав им налет романтического страдания.