– Ты, после того, как её рассмотрел, что потом почувствовал?

– Ну, так, командир, ты что, не знаешь, что я мог почувствовать?

– Ты что, дебил… Хатаб, руки её, ты на своём горле почувствовал, когда она тебя душила! – разозлился Филатов.

– Да, а сам ты что, на яйцах, что ли руки её чувствовал?!Тоже на своём горле, а не на хрене.

– Вот я, о том же тебе говорю Хаттаб, а ты только огрызаешься, оскорбляя меня.

– Извини, командир, не сдержался!

– Смысл то в чём? Она нас обманула, а мы повелись!

– И что, ты тут тоже хочешь на неё повестись?! Не, я с бабками пас, я не Макс Галкин. Я с бабками не сплю.

– Тьфу ты, затрахал уже, об этом думать. Надо дурачками прикинуться и ходить вдвоём, ушами хлопать, как на прогулке. Машину оставим тут, только закроем, а сами, сначала кафешку осмотрим, в которой её нет, а потом сделаем вид, как будто продукты ищем и обшарим и дом престарелых и остальные дома.

– Наверняка эта стерва не выдержит и явится по нашу душу. Да и жрать ей охота, а тут молодое мясо. Точнее одно молодое, а другое уже не очень. Тут-то она нас и съест.

– Типун, тебе на язык, командир. Не хочу, чтоб меня съели. Мне ещё жену, спасти надо. Вместе будем держаться и бояться. Но виду не подавать. Может действительно, что выгорит.

И они направились в сторону кафе, предварительно закрыв буханку и бросив её на парковке перед ней. Чтоб, не палиться, Филатов, не стал вызывать своих солдат и вытащив ТТ пошёл за Хатабом, который выставив наизготовку монструозный дробовик, осторожно заглядывал в окно кафе, пытаясь, там что-то увидеть.

Осторожно, зайдя во внутрь, они, кроме засохшего дерьма, не совсем похожего на человеческое и разбитой в хлам обстановки, ничего не обнаружили. Попинав, для порядка старый и разбитый телевизор, они вышли из неё, щурясь на яркий дневной свет.

Напряжение, почти оставило их и они стали действовать более естественней. Зайдя в дом престарелых, они даже не стали толком его осматривать, вылетев оттуда через пять минут, словно пробка из бутылки шампанского.

Итак, унылое место, было доведено до гротеска, жуткими пятнами крови на стенах и полы, обрывками сгнившего мяса и осколками черепов и берцовых костей, словно в логове людоеда. Не проблеваться Филатову, помогла, очередная веточка, но не вишнёвая, а яблоневая, которую, он и начал грызть зубами, подавляя приступы тошноты от увиденного.

Хатаб, поступил радикальней и хлебнул разбавленного спирта из своей фляжки.

– Ты чо, Хатаб, ты ж за рулём!

– Ага. Сейчас выскочит бабка-полицейский и оштрафует нас к такой-то матери, – пробормотал он вполголоса и снова глотнул из фляжки.

– Ммм, а яблоневые вкуснее, не такие горькие, как вишнёвые, – машинально подумал Филатов и сказал:

– Слушай Хатаб, пошли сразу во дворы, к частникам, – чую, что в панельках, всё тоже самое, ни продуктов, ни приключений.