– Послушайте, у меня мало времени. Нельзя ли поконкретней?

– Молодой леди досаждает преследователь, не слишком приятный тип.

– Так вот оно что?

– Вы не знали?

Шифф помрачнел.

– Я запутался. К чему этот разговор?

– Хороший вопрос. Вас не удивит, если я скажу, что прямо сейчас в квартире Ким Коразон есть признаки незаконного проникновения в помещение и следы вандализма – весьма своеобразного, явно имеющего целью устрашить жертву?

– Удивит? Да нет. Мы с мисс Коразон это сколько раз проходили.

– И что?

– Не пройдешь, одни канавы.

– Что-то не понимаю.

Шифф выковырял из уха кусочек серы и бросил на пол.

– Она говорила, кого считает виновным?

– Своего бывшего, Робби Миза.

– Вы говорили с Мизом?

– Нет. А вы?

– Я-то говорил. – Он снова посмотрел на телефон. – Слушайте, я могу уделить вам ровно три минуты. Из профессиональной солидарности. Кстати, у вас есть при себе какое-нибудь удостоверение личности?

Гурни показал ему профсоюзную карточку и водительские права.

– Ладно, мистер полиция Нью-Йорка, краткий отчет, не для протокола. В общем, рассказ Миза стоит рассказа Ким. Каждый уверяет, что бывший партнер – человек злобный, неадекватный и после разрыва повел себя по-свински. Она говорит, что он три или четыре раза проникал в ее квартиру. Ну и дальше всякая фигня – отвинтит там дверные ручки, сдвинет мебель, спрячет вещи, стащит ножи, вернет их на место…

– То есть положит нож на пол в ванной рядом с кровавым пятном, – перебил Гурни. – По-моему, это не называется “вернет нож на место”. Не понимаю, как вы можете игнорировать…