Дима отпустил её, бросился обратно за свою парту. Пока он рыдал, уронив голову на руки, вздрагивая плечами, Лена не мешала ему, тихонько взяла губку, намочила в раковине и стала стирать с доски.
Техничке показалось, что из другого конца коридора раздались крики. Она пошла на звук.
Ушаков и Лена стояли у окошка, от Татьяны Ивановны не укрылось, как Митенька смахнул слезу с покрасневших век.
– Ностальгия по любимому классу, – удовлетворила её любопытство Лена.
– А я из коридора слышу, орёт кто-то, перепугалась.
– Может, на литературном кружке по ролям читают?
– А орать-то зачем? – успокоилась тётка.
Доска сияла чистотой.
Лена дала женщине заранее приготовленную коробочку конфет.
– Спасибо. А это вам.
В дверях класса техничка все никак не могла отпустить бывшего ученика.
– Ты, Митенька, на вечер выпускников приходи, не забывай родные пенаты.
– Непременно, – заверил Дима.
Тётка расплылась вслед, сунула в рот конфетку. Да не просроченные, мягкие, дорогие, конфеты-то. Не терпелось дождаться понедельника, рассказать всем, что сын Инны Петровны приходил в родные пенаты, да с бабой постарше, небось его в рукавицах держит не хуже матери: одет с иголочки, да на лицо непьющий, и не разжирел, как многие, да на прощанье конфет подарил, так-то. Не то, что некоторые, и имя не вспомнят.
Они вышли за калитку школы, Дима бросил прощальный взгляд на окна класса.
– Поздравляю, – Лена протянула руку.
Это, кажется, было последнее, что Дима ожидал от неё услышать:
– С чем?! Хорошо, не разнёс весь класс. Если честно, я ужасно на вас разозлился.
– Знаю, – лукаво сказала Лена. – На то и доска, всё стерпит.
– Не напоминайте, стыдно, полный неадекват, – ответил Дима.