Пока я с аппетитом поглощал мамину стряпню, она сидела на другом конце стола и, положив подбородок на руки, смотрела на меня.

– Это же надо, – сказала она, – никогда не думала, что доживу до такого момента – встречать сына с работы. Боже мой! Какая я старая.

– Что ты, мама, ты у нас очень даже молодая, тебе даже сорока нет. Лучше скажи, а почему ты не спрашиваешь, как прошел мой первый рабочий день или, вернее, вечер?

– А что тут спрашивать, завтра мне все расскажут. И берегись, если ты меня подвел. Ладно, давай доедай – и в постель, школу тебе никто не отменял.

«Да, а было бы неплохо ее каким-то образом отменить», – подумал я и пошел спать.

В воскресенье с утра я собирался на работу под непрестанное ворчание бабушки:

– И вот что тебе влезла в башку эта работа? Наработаешься еще. Сидел бы дома. А Дашка еще получит у меня за это.

– Ничего, бабушка, все будет о’кей.

– Чего-чего будет? Какой такой кей?

– Да ладно, бабуля, пока, я ушел!

Когда я прибыл в больницу, в здании царила тишина воскресенья. Половина больных, как обычно, после утренних процедур сбежала домой, а вторая половина еще спала. Наверное, за исключением больных травматологии и челюстно-лицевого отделения, которые уже сидели в ожидании старта в магазин, где с одиннадцати часов начинали продавать алкоголь.

В оперблоке меня также встретила тишина. Санитарка Люба, девушка лет двадцати, и операционная сестра Женя таких же лет тихонько обсуждали своих кавалеров и на мой приход практически не отреагировали.

– А, Сережа, проходи, – сказала Люба.

– Там тебе Валентина Ивановна приготовила санитарский костюм, так что можешь переодеваться. А работы пока нет. Ночью операций, слава богу, не было. Переодевайся, и попьем чаю.

Во время чаепития к нам заглянул дежурный хирург, молодой парень лет тридцати. Он сделал строгое лицо и спросил, как дела, после чего быстро нас покинул. Но приличный запах перегара за собой оставил. Женя, искоса поглядев на меня, тихо сказала Любе:

– Опять ведь к вечеру нажрется. Как будем работать, если что?

Та пожала плечами:

– Не в первый раз. Если сегодня, не дай бог, залетит, наверное, уволят.

После чая девушки отправили меня в бельевую шить марлевые салфетки на швейной машине – видимо, чтобы я им не мешал обсуждать матримониальные проблемы. В обеденное время меня отправили на кухню выцыганить что-нибудь на горячее.

Очень довольный, я возвращался с кастрюлей картофельного пюре и несколькими котлетами, когда услышал сирену «скорой». Посмотрев в окно, увидел, как к зданию подъезжает «скорая», из нее быстро вытаскивают носилки с больным и заносят в открытую дверь приемного покоя.