— Ну что, воин? — Харченко залез на водительское сиденье. — Поехали?

Видимо он решил, что показанное мне удостоверение ответило на все вопросы. Ну, пусть так думает.

— Так точно! — с готовностью ответил я.

Мне даже стало интересно, что ж будет дальше?!

«Буханка» неторопливо выехала с территории, примыкающей к госпиталю, свернула на улицу Октябрьскую, затем на Индустриальную. Направилась в сторону поселка Яблоновского.

Минут двадцать мы ехали молча. Прапор ничего не спрашивал, да и я в свою очередь, молчал как рыба. Отметил, как он вел машину — иногда нога слетала с педали газа, присутствовали рывки, прогазовки. Все это говорило о том, что прапорщик сидел за рулем «Буханки» нечасто, а значит, машина либо не его, либо вообще сел за руль недавно.

Когда мы миновали шоссе и добрались до съезда на примыкающую к трассе побитую дорогу, «УАЗ» вдруг начал вести себя странно — пару раз неожиданно заглох, дернулся. Харченко занервничал, засуетился. Я же сидел как хомяк, забившийся в нору, и с интересом наблюдал за происходящим.

Наконец, прапорщик выругался, остановил машину у обочины. Заглушил двигатель.

— Что, мотор перегрелся? — дрожащим голосом поинтересовался я, для убедительности привстав и завертев головой по сторонам.

Тот не ответил. Зачем-то зашуршал одеждой. Что-то цокнуло, лязгнуло.

Он резко развернулся и я увидел направленный на меня скошенный ствол пистолета Макарова.

— Ну что, приехали! — процедил Харченко, глядя на меня с какой-то издевкой. — Привет тебе от подполковника Рыгалова!