— Мы вместе с отцом сегодня утром, — мама вытерла несуществующую слезу, поправила строгую прическу. Отстранила меня, оглядев, и улыбнулась:- Тебя не узнать. Совсем другая стала… прежняя.
Ну да, растрепанная, без макияжа, в мятом спортивном костюме и кроссовках. Такой я была в последний раз в школе, в выпускном классе. Не хватает хвостиков с пушистиками из меха, как у любимой тогда Бритни Спирс.
Потому как она спокойно себя вела, мама, похоже, не в курсе, откуда вернулась ее дочка. Свои откровения решила попридержать пока. В планы не входило пугать ее рассказами о столичном "Лефортово". Я оглядела ее и не смогла скрыть удивления. Моя мама, всегда ходившая по дому в тапочках и халате, сейчас была одета в платье и туфли… на каблуке. То самое платье, что она купила себе на юбилей в прошлом году.
— Мам, почему ты так официально одета?
— А как еще в этом… дворце? — она нервно хихикнула. — Чувствую себя Золушкой на балу. Даже не верится. Чувство, что в музей попала.
— Я тоже, — невпопад ответила ей. — Где вы разместились? Где все? Денис… мальчишки…
— На втором этаже в гостевой комнате. Мальчики с отцом играют в бильярд. Хорошие мальчишки у хозяев. Воспитанные. Сразу видно, что не на улице росли, — похвалила мама младших братьев Шалых. — Наш отец учит их своим каким-то приемам. Он же мастер спорта России по бильярду.
Облегчение, что с мальчиками все в порядке сменило новое удивление. Мне казалось, я знала о родителях все. Но мама удивляла раз за разом.
— Что! Как это? Когда он успел мастера получить? — искренне изумилась я.
— Успел, успел. Заслуженного хотел получить, да пальцы стали подводить, — мама прошла к окну и застыла, разглядывая растущие сугробы. — Ты разве не в курсе? Он-то сначала для себя играл. А как ты уехала поступать и родила Дениску, с головой ушел в… — он насмешливо хмыкнула, — спорт. Сам так называет свой заскок.
— Никогда не слышала, — потрясенно покачала головой.
Что отец любил погонять шары с приятелями, отлично знала, но что он профессионал и достиг звания в своем деле — слышала впервые.
— Да куда тебе, — мама махнула рукой, не оборачиваясь. — Учеба, ребенок, карьера. После роддома вообще стала как зомби. Все время где-то в себе, в своем мире. Ни гостей, ни друзей, ни женихов в упор не видела. Ты же не помнишь, как я с сердцем в больнице лежала? Нет… Мимо прошли все наши поездки с отцом за границу. Стоишь, слушаешь, киваешь, тискаешь то кота, то Деньку, а мыслями где-то далеко… Я уж думала, ты того… Хотела врачей, а отец не дал. Сказал, чтобы я отстала. Мол, само пройдет. Вот, наконец, ожила. Прямо чудо какое-то…
О чем она? Какие женихи? Какая заграница? Мама меня точно с кем-то путает.
— Все я помню. Не было у меня никаких женихов-друзей, — категорически отвергла поклеп на себя.
— Эх, дочка, — мама повернулась и покачала головой, — нельзя же так. Сколько ты будешь переживать из-за того охламона Заварзина? Молодость-то проходит. Ты моложе, чем сейчас уже не будешь. Дениска вырос почти. У него уже своя жизнь. С кем останешься ты? Век одиночкой вековать?
М-да, попала… Старые пени о главном… Как же они надоели мне за все это время!
Сейчас нас с мамой разделяла бирюзовая гладь наполненного водой бассейна. Разглядела на поверхности, время от времени подергивающейся рябью, отражение панорамных окон и напряженно застывшей мамы. Прислушалась к оглушающей тишине дома. Звукоизоляция здесь на высшем уровне.
— Моя молодость уже прошла, — я сняла пальто, в котором после слов мамы стало жарко. — Мам, я не из тех, кто "в паспорта заглядывать не будем, молодости нашей нет конца". Я осознаю свой возраст и положение, и… все остальное… и не обольщаюсь… в смысле, не льщу себе.
Она только фыркнула и посмотрела на меня полным унизительной жалости взглядом.