Озадаченно переглянувшись, мужчины проходят к дивану. Я следую их примеру. Когда все садятся, Мэтт легонько сжимает мою руку в своей, подбадривая.

— Это будет долгий рассказ, — нервно усмехаюсь. И, вздохнув, начинаю.

Я ни на кого не смотрю, когда говорю. Но чувствую поддержку Мэтта, его касания, поглаживания по руке в особо сложные моменты рассказа…

И сама не замечаю, как подхожу не только к кульминации, но и к завершению монолога. Меня не сбивают, не задают вопросов — словно точно чувствуют, что это не нужно. Что мне и так непросто говорить о своих поступках, которые вызывают стыд. Я продолжаю винить себя за ситуацию с Дэном, хоть и знаю, что Мэтт меня простил.

Рассказываю всю правду, пропуская лишь свои воспоминания. Я просто даю понять, что семья обвинителя видела всё. Мне совсем не хочется озвучивать некоторые секреты. Например, признаваться в том своём сговоре с Эдвардом по возвращению меня. Раз колдун не говорил об этом Мэтту — я не выдам.

Закончив, я наконец смотрю на мужчин. На их лицах нет осуждения. Они просто думают над ситуацией.

И я почти физически ощущаю, как груз вины окончательно рушится.

— Любопытно… — протягивает Эдвард, первым нарушив паузу. — Какие у нас варианты?

— Стереть им воспоминания, перед этим выведав, в курсе ли ещё кто-то, — предлагает Мэтт.

Я радостно ёрзаю на месте. Надо же, а мне даже в голову не приходило, что какой-либо ещё козырь противников можно вычесть! Эдвард — сильный колдун. Если он сможет вмешаться в воспоминания, стерев их; то и узнать информацию не должно быть проблемой. Мэтт знает своего друга. И не предложил бы, не будь это возможно.

Я с надеждой смотрю на колдуна, но тот, похоже, не разделяет моего энтузиазма. Он выглядит задумчивым.

— Можно… Но можно и другое, — пространно отзывается Эдвард, явно продолжая размышлять: — Понятно, что я не стану создавать такое мощное заклинание, как бессмертие, да ещё и для троих… Даже для четверых, ведь Гидзи в сговоре, — вспоминает он.

— Тогда что? — не выдерживаю такой таинственности.

Эдвард смотрит на Мэтта, а затем — на меня.

— Прежде всего, хочу задать вопрос: что ты хочешь делать дальше? — вперившись своим пронзительным нечеловеческим взглядом мне в глаза, требовательно спрашивает колдун. — Ведь вы теперь вместе и любите друг друга. Но что дальше? У тебя — человеческая жизнь, у него — вечность.

Сердце чуть не выскакивает из груди. Взгляд Эдварда прожигает, погружает в бескомпромиссную реальность. Я не ожидала, что эта серьёзная и мучительная тема так неожиданно всплывёт. А ещё тревожит непонимание, как это может быть связано с предметом обсуждения. К чему ведёт колдун?

— Я… Я не хочу быть бессмертной, но не оставлю Мэтта одного, — нерешительно отвечаю.

— То есть, будь у тебя выбор, ты бы предпочла остаться смертной? — с нажимом уточняет Эдвард.

Похоже, от меня ждут немедленного ответа. Вздрагиваю от такого напора. Уловив моё смятение, Мэтт мягко проводит большим пальцем по моей ладони.

— Это слишком серьёзный вопрос, тут неуместно давление, — вмешивается он.