– Да? – Он пожимает плечами, но выглядит несколько польщенным. – Это потому что моя семья сейчас не дома.

Он ведет меня по коридору. На стенах совсем немного украшений – только пара фотографий в рамочках, где Оуэн и, судя по всему, его младший брат. Рядом с ними висит огромная черно-белая фотография мужчины-азиата, по-юношески красивого, в костюме в стиле семидесятых. Я останавливаюсь перед ней.

– Это твой отец? – спрашиваю я.

Оуэн оглядывается с озадаченным видом. Его взгляд находит фотографию, и губы растягиваются – он сдерживает смех.

– Моя мама мечтала бы об этом. Это Юдзиро Исихара, – говорит он. – Моя мама выросла в Киото, и когда она была подростком, он был по сути самой большой звездой в Японии. Она на нем была помешана. И до сих пор помешана, – добавляет он, – хотя он и умер тридцать лет назад.

– Черт. Твоя мама настоящая фанатка. – Я присматриваюсь к бровям и линии подбородка Юдзиро. – Впрочем, я ее понимаю.

– Отлично, – ворчит Оуэн, толкая дверь в свою комнату. – И ты туда же. – Я следую за ним, усмехаясь ему в спину.

Первое, что я замечаю в комнате Оуэна, – это киноафиши, развешенные по стенам. Но фильмы мне незнакомы – половина названий на французском, и изображения на большинстве из постеров такие сюрреалистичные, что я не могу разобрать, о чем фильмы.

– Ого, – говорю я и оборачиваюсь к Оуэну, который заметил, что я осматриваю комнату.

– Я неравнодушен к французскому кино, – говорит он небрежно.

– Да? А я и не заметила, – отвечаю я невозмутимо. – Но правда, как это увязано с Шекспиром и Юджином О’Нилом[10]?

Он ухмыляется и проводит рукой по волосам.

– Я многогранен, Меган.

Я прохожу в центр комнаты.

– Английский театр, французское кино, итальянская подружка… – Я ищу глазами фотографию Козимы на его захламленном комоде, на подозрительно чистом письменном столе и на подоконнике, где выставлены тома энциклопедии. – Она же не прервет нас звонком по FaceTime, не так ли?

– Нет, она уже пошла спать, – отвечает он нейтрально.

– Ну конечно же, – дразню я. Я подхожу к его столу и начинаю открывать ящички, в каждом из которых лежат впечатляющие стопки блокнотов.

– Прошу прощения, – слышу я за спиной. – Что именно ты делаешь с моими личными вещами?

Я оглядываюсь через плечо и вижу, что Оуэн прислонился к стене, скрестив руки на груди. Он отрывается от стены и пересекает комнату, чтобы закрыть ящик, за который я держусь.

– Ищу фотографию Козимы, – отвечаю я, будто это и так очевидно. – Она же не считает и фотографии тоже ерундой?