– Нет. – Оуэн хмурится. – Погоди, что он такого мог сказать? Я просто имел в виду, что он иногда тебе портит настроение.

Я оседаю у комода в облегчении.

– Нет, ничего такого. Он… приставал ко мне. Но ничего не было, – торопливо добавляю я, не желая, чтобы Оуэн считал меня человеком, способным такое сделать за спиной лучшей подруги. Но он все еще смотрит на меня обеспокоенно, и в его темных глазах ни следа осуждения. – Просто это меняет в корне мое мнение о нем и себе и о них с Маделайн, – продолжаю я.

Смятение рисует складку на его лбу.

– Какое такое мнение?

– Наверное, я могла принять то, что меня бросили, даже что мне изменили, если это означало, что у Маделайн все идеально. – Я опускаю взгляд, не в силах смотреть ему в глаза, и изучаю его мятый черный свитер и чернильное пятно на большом пальце. – Но я… я не понимаю, зачем Тайлеру было расставаться со мной, чтобы теперь вот так обращаться с ней.

Оуэн медлит с ответом, будто не знает, что сказать.

– Дело не в тебе или Маделайн, – медленно начинает он. – Не в том, что ты ему не подходишь, а Маделайн подходит идеально. Дело в Тайлере. Парень просто козел. Он никогда бы и не был хорошим бойфрендом – ни для одной из вас. Он как все твои парни… – Он осекается, поправляясь. – Ну, то есть не все они козлы. Просто этот Уилл, и Энтони, который явно был геем, – ты выбираешь тех парней, которые тебя бросят, причинят тебе боль или никогда не станут теми, кого ты заслуживаешь. Ты пытаешься защититься от собственных надежд.

Я краснею от негодования. Кто бы говорил. Он меня ранил и бросил так же, как и остальные.

– Что ты о себе возомнил? – говорю я с жаром в голосе. – Ты меня знаешь всего пару месяцев. Что тебе дает право приходить сюда и говорить мне, что история моих отношений – это какое-то чертово самоисполняющееся пророчество…

– Любое пророчество – самоисполняющееся, Меган, – серьезно отвечает он. – Ты меня этому научила. Мы с тобой и правда знаем друг друга всего пару месяцев, но ты увидела во мне то, что раньше не видел никто, да и я тебя, кажется, знаю лучше, чем другие. – Я чувствую, как сердце мое смягчается, пока он не продолжает:

– Ты убедила себя, что заслуживаешь быть брошенной, но это не так. Ты сама это выбираешь.

– Ого, – говорю я жестко. – Спасибо, Оуэн.

– Нет, я… – Он запинается, делая шаг от меня и начиная расхаживать по комнате. – Это неправильно прозвучало. Я хотел сказать – я знаю, о чем ты думала, когда увидела на сцене Алиссу, играющую твою роль. Ты думала о том же, о чем и всегда. Что тебя можно заменить.

Он и правда знает меня лучше других. Осознание этого приходит резко, как удар, потому что несмотря на то, что он здесь, несмотря на то, как он неизменно верен и страстно заботлив, он – не мой.

– Но это не так, – он останавливается, чтобы посмотреть на меня, и в воздухе чувствуется перемена, – ты незаменима. Для своей семьи, для своих друзей… для меня.

Пепел всего того, что я чувствовала, когда он целовал меня несколько недель назад, снова разгорается. Он стоит в центре комнаты, наблюдая за мной, ничего не скрывая, и я могу прочесть в его глазах все его желания. И я желаю того же.

Я шагаю вперед, будто меня к нему тянет, и останавливаюсь в паре дюймов от него. Он берет меня за руку, и что бы ни разделяло нас, оно наконец сокрушается, когда мои губы касаются его губ. Он меня нежно целует в ответ, все еще не делая шага мне навстречу. Прижимая свои пальцы к моей ладони, он прерывает поцелуй.

Свободной рукой он проводит по моей щеке, и в его прикосновении чувствуется неуверенность, будто он не смеет надеяться.

– Как я могу быть уверенным, что это настоящее? – шепчет он.