Зачем она это сделала? Почему позволила касаться себя? Простила?
Когда Амайя направила мою ладонь к толчку малыша, это было самое охренительное, что я когда-либо испытывал в своей грёбаной жизни! В этот миг меня сокрушила пронзительная боль… за нас. За то, что всё вот так: мы в темнице, я в цепях, а она вынуждена быть сильной за нас троих. Она по-настоящему сумасшедшая! Ещё более сумасшедшая, чем я! Моя девочка.
Едва ощутимые толчки мне в руку, и весь мир вокруг нас завертелся, словно карусель. Я был настолько потрясён, что меня затрясло в нервозной лихорадке, а пот по спине стекал ручьём. Нет. Теперь между нами не только любовь. Теперь нас связывает нечто большее, нечто, что превыше любви, войн, страха и обид. Маленькая и хрупкая новая жизнь.
Осознав это до конца, с благоговением рухнул перед ней на колени, Амайя пошатнулась, и я крепко обнял её за ноги, помогая удержать равновесие, упёрся мокрым лбом в упругий живот. Ами несмело тронула мои взлохмаченные волосы, а я прильнул щекой к животу и жадно вслушивался в биение сердца нашего ребёнка. Я запомню этот звук до конца своих дней.
Обняв её ещё крепче и закрыв глаза, хаотично целовал любимый живот, и никак не мог избавиться от навязчивой мысли о том, что я не достоин такого подарка от неё. Нихуя не заслужил даже мою Амайю, не то что это маленькое чудо! Я просто хочу, чтобы они были счастливы.
Амайя
Крепко обнимая меня за ноги, Рэнн с восторженной улыбкой на моих любимых губах весь светился изнутри. Смотрю на него — до безумия счастливого и сознание против воли наливается неведомым мне теплом и ещё чем-то. Словно вот здесь — в его объятиях — я нашла потерянные частички своей растерзанной души, и теперь она понемногу заживает.
Сколько мы так простояли, понятия не имею. Я жадно смотрела на его пальцы, трепетно исследующие мой упругий живот, и вспоминала, как он ими же касался моего тела. Снова… Снова эти проклятые мысли! Это всё его присутствие. Дьявольская энергия и трепет в глазах, смотрящих на меня неизменно — с одержимостью и вожделением. И как бы ни было стыдно за собственные мысли, мне давно уже не под силу изгнать их из своего воспалённого сознания. Несмотря на то, что теперь являюсь Королевой, я по-прежнему живая, по-прежнему люблю его.
Словно услышав мои откровенные мысли, Рэнн поднял родные серые очи, в которых застыла неописуемая благодарность. Сердце на миг остановилось, в глазах запекло, всё внутри замерло в безудержном порыве счастья.
Время вокруг нас разбилось вдребезги. Мой подбородок предательски задрожал, и я не смогла вдохнуть. Я жадно глотала воздух ртом, смотрела в глаза, в которых, словно в зеркалах, отражалось отчаянное безумие и всепоглощающая любовь. Не ко мне. К нам.
Вокруг — оглушающая тишина, слышно только его дыхание и моё.
Коснулась его жёстких волос сначала нежно, а после уже смелее запустила в них пальцы. По моим щекам ливнем хлынули слёзы.
Звенящая тишина.
Мы оба молчали, боясь разрушить то, что так трепетно берегли в душе и сейчас наконец друг другу показали.
Нет. Мне больше не нужны слова. Клятвы, обещания, мольбы о прощении… это всё пустое. Он, вот сейчас… его прикосновения и влажный блеск в глазах — это настоящее. Рэнн умолял, молча заклинал простить, всё крепче сжимая мои колени, и я прощала. Не сказав ни слова, судорожно перебирая онемевшими пальцами его волосы, прощала. Любит ли он меня? Нет. Это больше, чем любовь. Это болезнь. И мы оба неизлечимо больны.
Наверное, в этом заключается жестокость судьбы: до безумия полюбить того, кого любить никак нельзя.
Покорно стоя на коленях, Рэнн ждал… смиренно ждал моего решения. И я его приняла. За нас троих. Возможно, я не имею на это права, но теперь уже поздно отступать назад. Он страстно желал, чтобы я стала Королевой? Я ею стала! Рэнн хотел, чтобы я воевала вместе с демонами, я и это сделала. Он хочет, чтобы демоны и эльфы победили в войне? Не знаю, под силу ли нам это, но я постараюсь.
Рэнн
Обезумев от счастья, я отчаянно молил про себя её Богов, чтобы этот миг никогда не прекращался. На какое-то мгновение весь мир вокруг нас застыл, и мы остались одни. Мы словно забыли обо всём, что с нами произошло. Словно эти несколько минут созданы только для нас двоих. И всё, что мы могли, — это смотреть друг на друга. Только это и могли. Амайя с печалью глядела сквозь пелену слёз так, словно видела моё лицо последний раз в жизни. По её щекам ручьями покатились слёзы.
Наступила мёртвая тишина.