– Синод недоволен.

– К чертям Синод. И его прихлебателей туда же…

Сидевший в мягком кресле старик сделал недовольный жест рукой и стоявший сбоку слуга подал кубок с подогретым вином. Отпив, хозяин богато обставленного кабинета снова повернулся к гостю.

– Ты мне обещал, что найдешь нужные записи. Что откроешь тайну проклятого выскочки, которая поможет мне обрести новую жизнь. И что в итоге?

Высокий молодой мужчина в черной рясе потупился:

– К сожалению, Кресислав не ведет записей по нужной нам проблеме. Слухи, которые распускали его недоброжелатели, оказались лишь слухами. Информация о возможности перерождения не подтвердилась.

– Это ты кому сейчас говоришь? Мне? Или своему начальству в клобуках? Так местом и временем ошибся, любезный. Я ведь оцениваю людей не по тому, как красиво поют на клиросе и как лбом поклоны бьют. Меня всегда лишь результат интересует. Трактат про «Граница между явью и навью» был? Был. Волхв его читал? Да, помощники про это проболтались. Трактат исчез? Исчез. Причем так, что концов никто найти не может. А в обрывочном конспекте, который в хранилище раскопали, есть оговорка про переселение души немощного архиепископа в непорочное дитя. Именно поэтому Синод ядовитой слюной исходит, что если историю подкрепить фактами, то многие уважаемые люди не смогут родословной козырять.

Монах все так же молча стоял. Похоже, он отлично знал старика и не хотел доводить его до холодного бешенства оправданиями. И какой смысл оправдываться, если кругом виноват? Наобещал, подслушав чужой разговор, планы грандиозные разрисовал. А как дошло до дела, так и оказался полным неумехой. Куда послушнику против язычника выступать, который уже много лет от любых церковных поползновений отбивается одной левой?

– Понял я тебя. Ни «бэ», ни «мэ», только деньги проедать способен. Убирайся…

Дождавшись, когда гость уйдет, старец так же жестом отпустил и слугу. Затем подумал, пошамкал беззубым ртом и неожиданно звонким голосом приказал:

– Зачисти идиота. Если он башкой толком думать не умеет, запросто язык на привязи не удержит.

Шевельнулась портьера, на ковер вышел невысокий мужчина в практичном костюме-тройке и темных кожаных перчатках.