— Да, похоже я ошибся… — пробормотал он себе под нос.

— Смотря в чем, — нагло усмехнулся я.

— Итак имя, фамилия, год рождения.

Да ты что, дядя, белены объелся что-ли? Так все я тебе и выложил. Все так и укладывается в попадание на территорию вероятного противника, — «сиятельство», русский язык с каким-то странным говором, хорошо оборудованный госпиталь, заговор молчания — хотя обстоятельства этому противоречили. Если только уничтожили всю нашу кавалькаду из росгвардейцев, обеспечивающих оцепление, и нашу штурмовую группу, а меня, каким-то чудом выжившего после очереди из калаша в упор вывезли на какую-то их базу в Грузии или где-нибудь еще, где очень любят матрасный флаг. Но вот только одно, самое главное обстоятельство не укладывается — мое тело двенадцатилетнего ребенка, и это перевешивает все остальное. До этого еще наша цивилизация не дошла.

— Давайте так, — предложил я. — Тактику ведения допроса и противодействие ей я знаю, и вы это знаете. Поэтому сначала я хочу узнать несколько вещей, от которых будет зависеть то, что я вам скажу, и вы это тоже знаете.

— Да? — удивленно задрал брови аристократ. — Я говорю с коллегой?

— Смотря в чем вы считаете себя коллегой.

— Спрашивайте.

— Какой сейчас год?

— Две тысячи двадцать пятый от Рождества Христова, если вы понимаете, о чем я.

— Понимаю. Где я нахожусь?

— Петербургский Николаевский военный госпиталь.

Вот как! Если не врет, то я в России.

— Кто сейчас у власти?

— На престоле сейчас император Владимир Четвертый.

— Монархия?

— Естественно, мы же не галлы какие-нибудь с их республиканскими метаниями.

Если он прав, я попал в другую ветку реальности. И это задница.

— Теперь я. Итак повторюсь…

Ладно, «коллега».