Альваро поговорил с писарем, после чего тот встал, обозначил полупоклон Освальду, на что тот кивнул, затем пошёл к выходу.

На улице писарь сказал что-то Альваро, тот кивнул, после чего писарь уверенно пошёл по мостовой на запад.

Спустя минут семь пути они встали у двухэтажного дома с высокой оградой.

– Говорит, что вот здесь живёт господин Пантелей, – перевёл слова писаря Альваро.

Освальд постучал в ворота. Нет ответа.

– Возможно, говорит, уехал господин Пантелей, – вновь перевёл реплику писаря Альваро.

– Так нахрена он нас сюда волок? – недоуменно спросил Освальд. – Эх, думаю, плохая это была затея – пробовать ехать в Россию…

Из-за ограды раздалось старческое брюзжание, а затем реплика на русском, или сильно похожем на него, языке. Интонации были грубоватые. С такими обычно матерятся.

Писарь что-то сказал на русском, или похожем, языке, после чего получил ответную реплику, тоже грубую. И начал переводить.

– Говорит, что платить за письмо будем серебром, бумагу тоже за наш счёт, а если письмо «gosudar» не понравится, то мы этого Пантелея не знаем, – перевёл перевод Альваро.

Это трёхэтажное толмачество жутко надоело Осу, но поделать с этим прямо сейчас было ничего нельзя.

– Скажи, что деньги есть, – вздохнул он.

Писарь минут пять утрясал все вопросы с русским за забором, после чего кивнул на прощанье и ушёл обратно в ратушу.

Пантелей, как оказалось, нормально говорил на латыни, поэтому эта лингвистическая эквилибристика могла быть упрощена, как минимум, на один уровень, но понятно это стало только сейчас.

– Текст какой? – спросил Альваро.

– Диктуй… – Освальд напряг извилины, чтобы родить короткое, но ёмкое сообщение. – Его Величеству… Как там звать их «gosudar»? Ему, короче. Пусть пишет, что из-за океана прибыло посольство верховного правителя Хуицилихуитла IV, лидера и отца нации великого Метцтитланского союза. Прибыло не просто так, а с дарами, а также выгодными деловыми… то есть для переговоров. Пусть также напишет, что у нас чума уже отбушевала, а все члены посольства уже переболели и угрозы не представляют. Вот, собственно, и всё.

Альваро переводил слова Освальда на латынь, а Пантелей записывал сначала в черновике, то есть на выскобленном б/у пергаменте, а затем переписал всё в чистовик – качественную бумагу, потому что с другой к царю письмо даже не поднесут.

– Спроси его, как можно передать письмо, – попросил Ос.

Альваро вступил в диалог с Пантелеем, говорили минуты две, после чего покивали друг другу с пониманием и синхронно посмотрели на Оса.

– Ну? – не понял тот этих телодвижений.