Маккинби понял, что просто не может отдать ей подарок. Не может и все.

Они спустились вниз, на веранду. Маккинби улучил момент и тихонько протянул белую коробочку ее матери:

– Миссис Слоник, могу я попросить вас? Положите это в комнату Деллы. На видное место. Но так, чтоб она не поняла, от кого это.

Мать Деллы посмотрела на него мудрыми глазами и ничего не сказала.

К ужину Делла вышла с новыми сережками. И Маккинби решил, что угадал: они были очень к лицу ей.

Хотя и слишком скромны для принцессы.

Фомичев успел лечь, когда в дверь постучали. Он растерялся, потому что забыл, что надо делать сначала – открыть или сообщить своим «экскурсоводам». Его предупредили, что в столице Великой Китайской империи надо быть очень, очень осторожным.

Стук повторился. Фомичеву стало не по себе. Ладно, решил он, лучше прослыть глупым, чем шпионом. И позвонил Ли Чану.

– Добрый вечер, прошу прощения, – торопливо сказал он. – Простите, я не знаю, как лучше поступить. Кто-то стучит в мою дверь, а я не жду гостей. Не могли бы вы проверить, с какой целью и кто хочет увидеть меня? Я понимаю, что это может оказаться сотрудник отеля…

– Ни в коем случае не открывайте, – прошелестел Ли Чан. – Мы разберемся.

Фомичев снова лег. Вроде все правильно сделал. В конце концов, если к нему пришел кто-то недозволенный, лучше с ним не связываться. Да, гражданские свободы и права всех людей – это здорово, и возможно, за дверью мнется с ноги на ногу какой-нибудь несчастный, которого завтра могут арестовать, и у него единственный выход – бежать из страны. Может быть, он хотел попросить о помощи. Может быть, он хотел передать что-нибудь родственникам, оставшимся за кордоном. Но Фомичев – просто турист. Он не может и не должен вмешиваться во внутренние дела Шанхая. Наконец, он просто ничем помочь не в состоянии. Если человек такой дурак, что не понимает очевидного, то связываться с ним – себе дороже. Дурак погубит и себя, и всех, кто ему сочувствует.

Звякнул браслет. Фомичев, холодея, ответил на вызов Ли Чана.

– Мистер Фомичев, вам придется открыть дверь, – сообщил тот уже другим, казенно-холодным голосом.

Ну вот. Началось. Сейчас выяснится, что в номер подкинули запрещенную гадость, вроде комикса, чья единственная ценность – ему пятьсот лет. Или пакетика с наркотиком. Или коллекционный металлический доллар.

Открыть, конечно, пришлось.

За дверью стояли Ли Чан и двое незнакомых китайцев в форме. Незнакомцы, даже и не подумав представиться, бесцеременно вошли в номер, огляделись.

– Вы должны одеться прилично и проследовать с товарищами, – сообщил Ли Чан. – Не стоит разговаривать с ними, они не знают федерального.

– Но… – Фомичев растерялся. – Вы-то можете сказать, в чем дело? Меня в чем-то обвиняют? Честное слово…

– Вы все узнаете на месте. Там будет переводчик.

Ли Чан повернулся и очень бодро ушел.