Этот человек всем своим видом был образцом немощности старческого тела и несгибаемости мужского характера. От своих болячек он терпел боль, мочился через катетер в пластиковый мешок, но не подпустил к себе ни одного врача или медицинский бот. Это был человек старой школы, давно проводивший своих сверстников в лучший мир.
— Пока мы не узнаем мнение обвиняемого, его версию произошедшего, я не возьму грех на душу и не подпишу ему смертный приговор. — он даже не сказал, а продребезжал своим старческим, дрожащим голосом. — Воздерживаюсь!
Двое предыдущих ораторов посмотрели на него с непониманием, однако не стали вставлять свои реплики. Теперь настала очередь Дима говорить и сейчас весь зал и другие технократы смотрели на него. Парень усмехнулся под коллагеновой маской шутке судьбы: не каждому человеку представляется случай быть обвинителем на собственном суде!
Дим ещё раз окинул полный зал, унял дрожь в пальцах. И откуда она только взялась? Затем он встал и одним резким движением, словно сдирал хирургический пластырь, сорвал с лица полупрозрачную коллагеновую маску.
По мнению Дима это было исполнено очень артистично, да и драмы в сложившейся ситуации было на пару романов. И тем не менее, мало кто оценил красоту момента. Нет, это произошло не потому, что маска плотно прилегала к лицу и сорвать ее удалось не полностью, кусочки животного белка ещё остались на щетине подбородка. Его красивый выход на сцену омрачило то, что мало кто знал в лицо Дима. Только тяжелый выдох Анастасии Герц, невнятное блеяние Висмута Искры, да радостный галдеж оживших сирот и Рома Лерма разбавили тишину недоумения, которая висела в зале.
И это положение нужно было исправлять.
— Обвиняемый, но невиновный, явился в зал суда для собственной защиты, — Произнес он как можно увереннее, стараясь не «дать петуха» от волнения.
— Антон Романов!? — уточнил Никс Торрд, переводя взгляд с лица Дима на данные его интерфейса.
— Мастер Дим Сет, — поправил главного Инквизитора парень.
Глава 7
Тишину в зале можно было резать ножом. Висмут Искра всё ещё задыхался, не зная, какие слова подобрать. Однако, они нашлись у Никса Торрда. Инквизитор указал пальцем на Дима и произнёс.
— Гвардейцы Инквизиции, взять преступника! — произнес он громким, властным голосом. А затем добавил уже тише, но так чтобы каждый из присутствующих услышал. — Живым. За такую наглость, он не имеет права лёгкой смерти.
Дим улыбнулся. Через секунду его интерфейс сменился и теперь над его головой висело имя не Антона Романова, а Никса Торрда.
— Гвардейцы Инквизиции, — Дим в точности повторил движения главного Инквизитора Невского Синдиката указывая на него. — Параграф: ноль семьдесят один точка один! За предательство интересов доминиона и церкви расстрелять самозванца и клятвопреступника Никса Торрда.
Все восемь бойцов инквизиции — самые лучшие Сателлиты церкви, вдруг замерли, зависнув от услышанного. Сейчас в их головах происходила яростная битва человеческого сознания и подсознания. Борьба их личных мыслей и навязанных закладок растянулась на долгие несколько секунд. Но, в конце концов, рефлекс послушания, воспитанный самими церковниками, победил человеческую логику.
В отличие от Корнетов Юзовского Полиса, они не были биороботами, готовыми отдать жизнь за приказ командира. Вернее, они никогда не были в собственном сознании. Ещё секунду назад сателлиты прекрасно понимали, кто настоящий Никс Торрд, а кто шарлатан. Но психоэмоциональные закладки, спрятанные глубоко в подсознании ментатами церковников, сработали сейчас против главного Инквизитора города.
По очереди, все восемь стволов Гвардейцев, нехотя, но повернулись в сторону, а затем грянули яркие белые всполохи, озарившие сумрачный зал. Дим растянул лицо в улыбке ещё до того, как смолкла канонада выстрелов. Он в очередной раз убедился, что главная сила — это знание. А три дня назад он окунулся в бездонный океан этих знаний. Поэтому сегодня все шло именно так, как он и планировал.
Громкий женский визг резанул по ушам и слился с автоматной очередью. Но он стих еще до того, как грянули последние выстрелы Саттелитов Инквизиции. Дим повернул голову в зал, кричала явно вдова Герц. Женщина была уже в годах, поэтому её тонкая душевная организация не выдержала звука автоматных очередей. Рядом с ней суетилась Анастасия и её сёстры, стараясь привести женщину в чувства.
Неприятная, даже досадная оплошность. Случись у женщины сердечный приступ и в ближайшие четверть часа вряд ли бы кто-то помог. Двери главного зала КУБа Инквизиции сейчас были закрыты гермостворками. И тем не менее, это недоразумение не испортило настроение Дима.
Когда автоматы смолкли и Саттелиты наконец пришли в себя, они ужаснулись тому, что сотворили. Однако, на то и был расчет — Никс Торрд был цел и невредим. Разве что с его лица слетела маска надменности и безразличия, уступив место личине ужаса.