Видимо, пока блондинка отвлекала внимание Гоблина пустой болтовней, скальпель в ее руке сделал аккуратный надрез.

- Все, не шипи. Потерпи ты чуточку! Бабы муки при родах выдерживают, а ты тут воешь как потерпевший. А боль при родах – самая сильная какую можно представить.

- Самая сильная? – хмыкнул Гоблин. – Жаль, что ты не можешь ощутить боль от удара ботинком по яйцам. Сука-а-а-а-а!

Голоса становились все менее разборчивыми. Веки налились свинцом, и даже приложи я все силы, что остались, я не смог бы открыть глаза. Я постепенно проваливался в сон…

Меня привела в чувство резкая боль.

- Ай, Блять!!! – завопил я. Больно!

Я попытался было дернуться, но меня крепко прижали чьи – то руки. Филин решил помочь медсестре.

- Терпи! – строго ответила Настя, - Ага, нащупала.

Она вытащила палец из раны и полила надрез водкой. И у меня едва глаза на лоб от боли не вылезли.

- Ты… лазила в рану пальцем? – ошарашено спросил я.

– А как я, по-твоему, должна была нащупать пулю? – вопросом на вопрос ответила Настя. - И не дергайся ты так!

Настя достала зажим, раздвинула края раны и полезла внутрь пинцетом.

- Да не смотри ты, блять! - шикнул она, заметив, что я со страхом наблюдаю за тем, как пинцет приближается к ране. – Отвернись.

Я сглотнул вставший в горле ком и поспешно отвернулся.

А потом в рану словно погрузили раскаленное железо. Немилосердно обожгло, и я взвыл. Ощущения были такими, будто кто – то водил крупной наждачкой по оголенному нерву. Глаза застлала пелена. На лбу выступил холодный пот. Сознание помутилось. Я перестал соображать и задергался. Но Филин держал крепко – не вырвешься.

- Да не брыкайся ты! Я ее еле достала. Боги, даже твой друг – извращенец был спокойнее…

На железное блюдце упал окровавленный комочек свинца.

- У моего друга очень высокий болевой порог, - парировал я. - Когда он был подростком – то разбил себе об лоб полено. И пусть это сказалось на его умственных способностях … Кстати, сейчас подозрительно затих. Может, помер?

- Блондинка за ним присмотрит, так что за него не переживай. Осталось лишь зашить рану – и все.

- Не надо шить, - процедил сквозь зубы я.