— В продуктовый, а то всё, что ты вчера купил, уже на исходе.

— Ну да, я же на раз покупал. Значит, едем…

Сначала мы поехали в зоомагазин. Я с неожиданной для себя щемящей радостью собирала в тележку всякие невероятности для кота. Щётки, пуходёры, шампуни, игрушки, лежанку, переноску… В общем — понеслась душа в Рай. Оно и понятно — у меня никогда, никогда не было питомца. А тут — целый Кот! Это же такая радость, он ведь всегда рядом будет, со мной, в доме, и не оставит. Маленький пушистый друг.

Потратилась крупно. Очень крупно. Соревноваться с этой тратой могли только траты на телефон и ноутбук. Но я не жалела ни секунды — моих накоплений пока хватает на жизнь, ещё пару месяцев могу излишествовать — не пришлось же на квартиру тратиться. Так что пусть Котику будет радость. И мне заодно.

Оплату продуктов Петя твёрдо взял на себя. Я потрепыхалась, предложила разделить чек, но на все мои попытки он только бровями дёргал — поднимал их, хмурился, поднимал, хмурился. В общем, парень явно не привык «делить чек», и подобное моё поведение его и злило, и удивляло.

Ну ладно.

Пока ехали обратно, написала Цеху с вопросом о месте погребения Лияны Прохоровны. Ответ пришёл почти сразу — место неизвестно. Цех полагает, что после составления завещания прабабка уехала заграницу, там и скончалась.

Что ж, слишком заморачиваться я не стала — моей дарительнице уж точно всё равно, навещу я её могилку или нет.

В доме оказалось неожиданно многолюдно — приглашённые Витой работники вовсю убирались: пылесосили, выбивали, намывали. Я не стала вдаваться в подробности, отметила только, что во дворе стоит две стиралки с кучей проводов, подключённых к белому минивэну фирмы. Обе они тряслись и удивительно, что никуда не убегали (стиралки в общаге это дело любили).

Моей радости не было предела, когда оказалось, что и с щитками, и с газом уже всё решили. Вита сказала, что газ уже был проведён в дом, мастеру оставалось только проверить всё, заменить кое-какие трубы и подключить к технике. Странно, дядя Серёжа вроде говорил, что газ проведён только на участок, не в дом. Может, перепутал что-то?

Бульон уже кипел — готовить Вита не любила, не умела и даже боялась, но поставить воду с курицей на огонь она могла, что и сделала. Ребята принялись разбирать покупки, а я — за готовку. Через полчаса суп с мелко нарезанными для быстроты овощами уже сварился, и мы, довольные, пообедали.

Вскоре закончили с уборкой, и, передав мне весь выстиранный, высушенный и отглаженный текстиль, работники отчалили. Стоило входной двери закрыться, с печи спрыгнул Кот — он сидел там всё время и очень внимательно за всем следил.

Пройдя возле двери, он потёрся о неё боком, потом другим, затем подошёл ко мне и повторил то же с моими ногами, урча.

— Я тебе такого накупила! — почесала его за ушком. — Закачаешься!

Мы в шесть рук собрали небольшой кошачий домик и поставили его в зале, в спальню положили лежак, на кухню — мисочки для воды и корма, которые тут же заполнили, в ванную — лоток. В одном из комодов я освободила полку и полностью заставила её кошачьими принадлежностями. Красота!

Кот был доволен. Ну, мне так кажется. Сначала он изучил домик, потом — лежанку, затем свою полку и только потом, высоко задрав хвост, пошёл к мискам. Кот явно был голоден, но виду не подавал — изучил предложенные ему «деликатесы», обнюхал и медленно приступил к еде.

— Кот-аристократ, — хмыкнула Вита. Мы втроём молча наблюдали за кошачьими хождениями, как заворожённые.

Сказ шестой. Дорога помощь вовремя

В шесть часов Вита засобиралась — очень нехотя, но очень активно. Завтра в ночь Незабудковы улетают, чемоданы не собраны, а Вита еще и погулять собиралась. Она уже вводила данные для заказа такси, но снова снарядился Петя — он, как и все мужчины, любил покататься по поводу и без, в чём и признался. В общем, провожала обоих — в добрый путь, пусть не перегрызутся. Ну а если перегрызутся, то хотя бы не в машине, или когда будут стоять, а не ехать.

Помахала им ручкой. Выдохнула. Тяжеловато, конечно, в такой компании два дня, но ребята не виноваты в том, что я предпочитаю тишину и покой. Мне вообще расстройство аутистического спектра ставили, потому что я до пяти лет отказывалась разговаривать… Правда, потом вдруг зашпарила так, будто всю жизнь скороговорками баловалась, но всё же эти пять молчаливых лет вызывали у людей подозрения.