— О-о-о-й! Ё-ой-ой-ой! Ты реально не помнишь?! — Динка закатила глаза, будто не могла поверить, что такое может быть. И, наконец, перешла от покровительственных причитаний к сути вопроса.
— Повторяю. Наш новый знакомый пригласил в клуб. Тебя и меня. Я видела, что тебе паршиво, но одной мне идти было неловко. И я попросила, чтоб ты пошла со мной. Просто поддержать на пару часов, а потом, когда у нас с Вадимом все сложится, уехать. Честно говоря, я на тебя сначала обиделась. Ведь ты знала, что он мне нравится, но все равно пошла с ним танцевать. А потом начала на него конкретно вешаться. Но ты ж моя подруга. Я понимала, что тебе нужно было переключиться, чтоб не страдать из-за Платона. И я отошла в тень.
Вспомнилась сказка про Огниво и собаку с глазами, как чайное блюдце. Кажется, у меня сейчас были такие же. Я вешалась?! Да как бы я ни была зла, никогда ни на кого не буду вешаться. Я даже глазки строить не умею! У меня словно бегущей строкой внутри черепа отсвечиваются бабушкины слова: «Будь гордой! Не показывай, что тебе кто-то нравится!» И поэтому я всегда отворачивала нос от парней, следуя бабушкиным наставлениям. «Кто Судьбой назначен, тот от тебя не уйдет!» — еще одна заповедь удерживала меня от мимолетных романов. Очевидно, моя Вера Васильевна боялась, что я, как и ее дочь, моя мать, принесу в подоле, и таким образом оберегала мою нравственность.
И просто чудо, что Платон выстоял против армии моих тараканов и тяжелой артиллерии Динки, которая его поначалу очень невзлюбила.
— Может, тебе чайку все-таки сделать? — подруга горела желанием хоть чем-то облегчить мое состояние.
— Лучше гильотину, — со стоном выдохнула я, потому что терпеть эту боль не было никаких сил.
Глава 2
Однако гильотина не понадобилась. Помощь пришла неожиданно. Еще один звонок в дверь, и я снова подорвалась, теперь уже с резвостью молодого кабанчика. Моментально забыв, что случилось, я решила, что это Платон. Ну теперь — то точно больше некому!
— Привет! — причина моего позорного позора стояла на темной лестничной площадке и освещала ее ярче лампочки Ильича своей голливудской улыбкой. — Я войду?!
Пользуясь тем, что я потеряла дар речи, он просто взял и задвинул меня в комнату.
— Я знал, что сегодня ты будешь просить, чтоб тебя убили, поэтому принес таблетку жизни и живой воды. И немного витаминов.
— Ты как?! — я много чего хотела вложить в этот вопрос, но Вадим понял главное.
— Адрес запомнил, когда только познакомились. Я ж вас подвозил. А вчера мы с Диной заносили твое безучастное ко всему тело в квартиру.
Вадим потряс пакетом, в котором, спасибо, не звякало стекло. Иначе я б подумала, что он принес алкоголь на опохмель.
Вадим уверенно прошел на кухню, поставил на стол две пачки сока: апельсинового и томатного. Вынул из пакета парочку ароматных манго и упаковку киви.
— Это, чтоб ты не умерла от обезвоживания. Есть все равно не захочешь, я думаю. А фрукты в самый раз. И вот лекарство.
Он бросил в стакан с водой какую-то большую таблетку, которая с позитивным шипением начала растворяться. Я завороженно наблюдала за бодрыми пузырьками, отключив мозг. Это точно не со мной. Сейчас откроется дверь, войдет разбитная девица и, хлопнув меня по ладони, скажет:
— Ну что, подруга! Славно провели время! Давай назад меняться телами!
Другого объяснения просто не нахожу. Но девица все не приходила, а я продолжала чувствовать себя фаршем, готовым к прожарке и в теле, совершившем преступление против себя самой.
— Выпей, малышка, сразу станет легче.