Родная… А я его предаю.

– Что случилось? – он рассматривал мои красные заплаканные глаза.

– Телефон уронила, – пролепетала я и показала треснувший корпус. – Разбился.

– Ничего, – ответил он. – Купим новый, не плачь.

Внезапно меня начало трясти.

– Эмиль… – повторила я. – Все в порядке? У нас все хорошо, да?

Он остался непроницаемым – это было лицо мужчины, который знает, что делает. По крайней мере, в своих глазах. Даже если мы уже на дне пропасти, усеянном заостренными кольями, он этого не признает.

Я вдруг четко осознала это. Он не из тех мужчин, кто признается в своих проблемах женщинам. Он другой.

– Конечно, – прищурился он. – Почему ты сомневаешься?

– Я в тебе не сомневаюсь, – подумав, ответила я.

Он улыбнулся и взял чашку кофе со стола.

Я села на постель, пока он пил. А когда Эмиль опустился рядом, по-кошачьи прижалась щекой к плечу. Он перехватил мою ладонь, слабо сжал пальцы и поднес ко рту, целуя, потерся щетиной. Теплые, влажные прикосновения были такими нежными, что у меня задрожало сердце, будто Эмиль прикасался прямо к нему.

– Ни о чем не думай, – сказал он. – Все будет хорошо. Я все решу.

Я отвела волосы от виска Эмиля.

Он молчал, да и мне не хотелось говорить. Мы сидели рядом, в темноте, и я покрывала его лицо поцелуями, словно пыталась успокоиться. Жалась в поисках защиты.

И надеялась, что леденящая тревога лишь игра моего воображения.

Знаю, надо бежать отсюда, бежать от него… Но он сказал, все будет хорошо, а я так хотела верить, что решила остаться еще на одну ночь.

Утром все выглядело не так мрачно.

Меня разбудили поцелуи – на шее, груди, животе. Он неторопливо спускался ниже, смакуя каждый. Стало щекотно, и я со смехом открыла глаза.

Эмиль прикоснулся языком к впадинке под пупком. Поднял глаза, глядя вдоль тела. Серые глаза стали лукавыми.