Двадцать пятого августа, сказала она.

Мы приехали двадцатого. Плюс два дня в городе… Получается, Лазарь съехал с моими вещами в день, когда… Это был исход третьих суток с Эмилем. Тем вечером за нами пришли, чтобы бросить в подвал.

Не думаю, что это случайность. Лазарь знал: мы засыпались, мне с Эмилем конец. Только взяли нас вечером, а из номера выезжают в первой половине дня.

Лазарь сбежал, а меня бросил на расправу. Логика в этом была, только жестокая. Пока терзали нас, у него было время уйти. Мстили тем, кто ближе, кто уже был в руках.

Только получается, он заранее знал, чем для нас кончится дело.

Ненавижу эту сволочь… Как я могла ему верить?

Я плюхнулась на скамейку в сквере, чтобы перевести дух.

И что теперь? Документов нет, денег тоже. Уличная табличка сообщала, что я нахожусь на «Садовой». У Эмиля здесь рекламное агентство – то самое, через которое он отмывал деньги.

Мысли снова вернулись к мужу.

«Мужу».

Я рассмеялась и закрыла лицо руками. Неужели второй раз попалась на это? На мужское вранье, которое едва не закончилось изнасилованием и моей смертью.

К побегу Эмиль бы обязательно подготовился. Я могла не замечать, но ему бы понадобились деньги. Знакомые, коллеги могли рассказать, чем он занимался в последние дни. Но телефонов у меня нет, а за агентством могут следить.

Но чем больше я об этом думала, тем лучше понимала, что хочу знать, что случилось. С Эмилем мы были связаны брачными узами, как два арестанта цепью. Вместе невозможно и порознь тоже.

И теперь, когда он исчез, я чувствовала себя осиротевшей. Не знала, кому верить и куда идти. И все бы отдала, чтобы услышать его голос: «все будет хорошо, маленькая». Пусть это неправда. Пусть.

Я понимаю свои шансы. А он бы разобрался, знаю.

Почувствовав, как дубеют пальцы, я выдохнула в ладони. Резко встала и свернула влево – к агентству. Шла, по-прежнему ничего не чувствуя внутри, кроме пустоты. Я хотела выяснить, что с ним случилось.