– Ты за меня беспокоишься? – он невесело усмехнулся и рассмеялся, прижимая пальцы к глазам. – Все будет нормально. Отдам деньги и вернусь вечером, как всегда. Не забудь приготовить ужин.

Я выдохнула: если Эмиль планирует завтра поесть, то считает, что вернется.

– Ты голоден?

Он покачал головой.

– Иди к себе, – тихо сказал он. – Я устал.

После срыва он и впрямь выглядел сонным.

Сжав на прощание его пальцы, я ушла в комнату. Стянула противное платье и набросила халат. Холодный и скользкий, он казался неприятным, пока не нагрелся от тела.

Вроде мы поговорили, а тревога росла.

Я облокотилась на подоконник. Устойчивый свет фонарей за окном разгонял темноту. Жаль, что с моей личной тьмой ничего не сделать. По привычке прислушалась к происходящему в квартире: Эмиль ушел в спальню, все стихло. Даже душ принимать не стал.

Они сказали: Лазарь ни при чем. А где же тогда деньги, черт возьми?

И почему Эмиль задержал платеж? Мы не экономим. Хотя, если речь идет о собственной шкуре, вроде как стоило бы, если ему не хватает на выплату.

Вопросы без ответов изводили меня. Около часа я рассматривала ночной Ворошиловский. За осень и зиму я привыкла к этому виду, город стал знакомым – иногда появлялось ощущение, сводящее с ума, что я и вправду дома. А иногда казалось, что я в клетке, стены которой сжимаются все быстрее, пока совсем не схлопнутся и не раздавят меня к черту.

Спать я легла с ощущением обреченности.

А утром меня разбудили поцелуи… Свет падал на лицо, проникая сквозь закрытые веки. Влажная дорожка поцелуев начиналась от ключицы и закончилась за ухом. Затылком я лежала на больших ладонях. Тепло, запах и дыхание Эмиля неожиданно сделали меня счастливой – это был морок прошлого.

Однажды он так разбудил меня, когда еще все было хорошо и мы занимались любовью снова, снова и снова… Я была счастлива. Думаю, что и он тоже.

На мгновение я забыла, что с нами случилось, и погрузилась в безоблачную эйфорию на целую долю секунды. В реальность возвращаться так больно. Как будто переживаешь все заново.

Я попыталась закрыться от поцелуев ладонями, он начал целовать и их. Что с ним? Он больной? Пьяный?

Я открыла глаза и привстала, натягивая одеяло повыше.

Эмиль стоял на коленях перед кроватью, опираясь предплечьем на матрас и улыбался. Вокруг глаз собрались добрые морщинки.

Я настороженно рассматривала мужа. Чего ему надо? Кофе?