— Я сказал, что это невозможно! — патетическим жестом стукнул президент по п-образному столу. — У нас наметились успехи на фронте! Мы начинаем побеждать! Что?

Министр обороны, Геннадий Горин, поднял руку.

— Господин президент, не следует расценивать случайный успех на фронте как предпосылку для победы, — произнёс он. — Это, скорее, недоразумение, нежели плод стратегического гения нашего генштаба. Просчёт вражеского командования, плодами которого мы не в состоянии полноценно воспользоваться.

«Моя „петрономика“…» — думал в это время президент, проигнорировавший слова министра обороны. — «Одна засуха и…»

Он считал, что его сравнивают с американским президентом Рейганом. «Человек, который вытащит Россию из глобального кризиса» — таким был его образ во время предвыборной кампании.

Программа-то у него была хорошая: разорвать порочный круг зависимости от кобальта и вернуться к истокам — к нефтепереработке.

Многие до него пытались, но за десятилетия доминирования электромобилей и не нефтяных эко-френдли материалов, объёмы добычи и переработки нефти существенно упали. А когда возникла потребность возродить нефтяную отрасль, оказалось, что нефтепереработка безвозвратно утратила ключевые технологии.

То топливо, что заливают в танки — это биотопливо, сделанное из отходов и растительного масла.

Нефтеперерабатывающие заводы есть, они ещё функционируют и производят сырьё для пластиков, но оказалось, что новые заводы строить больше не в состоянии никто.

В первый же год своего президентства он понял, что не в силах ничего изменить. Нужно финансировать исследования по восстановлению технологий, но на это просто нет ресурсов.

«Нам просто нужно больше времени», — прервал ход своих мыслей президент.

— Мы не можем развивать этот успех, потому что это не успех, — продолжал Горин. — Уже сейчас ясно, что стрелковые батальоны, занявшие плацдарм под Варшавой, не смогут удерживать свои позиции — есть серьёзные проблемы со снабжением, а также с восполнением понесённых потерь. Вдобавок к этому, противник продолжает предпринимать попытки выбить наши войска с занятого плацдарма…

— Тогда нужно добавить туда резервов, — сказал президент. — Введите резервы!

— Но у нас нет никаких резервов, — ответил на это генерал-полковник. — Мы не можем даже снять подразделения с других фронтов — это уже было проделано четыре раза. На каждом направлении находится чуть меньше минимально необходимого количества солдат. Всё это наступление исходило из политическ…

— Мы должны развивать этот успех! — перебил его президент. — Найдите резервы! Устройте вербовочную кампанию — изыщите добровольцев и отправьте их на некритические фронты, а с фронтов снимите боеспособные подразделения — мы должны взять Варшаву! И, исходя из этого, мы сможем начать переговоры по выводу Польши из войны!

— Нет уже давно никаких добровольцев! — резко встал из-за стола покрасневший министр обороны. — Мы полностью исчерпали не только добровольцев, но и весь мобилизационный ресурс! Если продолжить забирать людей, то начнут страдать промышленные и сельскохозяйственные производства — ты разве не слышал доклад министра экономики⁈ Нас ждёт голод! И ты предлагаешь мне убить ещё несколько тысяч солдат⁈ Ради чего⁈ Ради того, чтобы ты, сучоныш, отчитался перед электоратом, что у нас всё хорошо и мы выигрываем⁈

Вновь повисла пауза.

— Я вас понимаю, — доброжелательно улыбнулся ему президент Петров. — Нервы, стресс… Идите в свой кабинет и отдохните — вернётесь, когда успокоитесь.

Министр обороны сломал позолоченную ручку, которую держал в правой руке, резко развернулся и покинул зал заседаний.

— Генерал-лейтенант Сергеев, — обратился президент к начальнику генштаба. — Что вы можете сказать о возможности изыскания резервов?