И ушел, пробурчав что-то насчет немецких самолетов, дескать, только их не хватало.

Ждать пришлось не так долго, минут пятнадцать, а может, двадцать. Дядечка вернулся, но на передок двуколки залезать не стал, а повел конячку под уздцы. Мы явно съехали под горку, а потом остановились. Дядька сказал:

– Сейчас найду подмогу, чтоб вас на паром перетащить.

Э, а меня зачем тащить, я и сам пойду! Потому, пока второго Сашу вытаскивали, я и исхитрился сползти с двуколки. В стоячем положении меня стало водить влево-вправо, но я был готов к этому и вцепился в борт двуколки. Огляделся. Я стоял на берегу довольно широкой реки, а в нескольких метрах от меня располагалась небольшая пристань, к которой причален паром. Я думал, что это будет что-то вроде катера, каких много видел в Питере. А это оказалось невиданное мной зрелище. Паром состоял из трех резиновых лодок, перекрытых деревянным настилом. По бортам сидели несколько солдат с веслами в руках[22]. Носилки с Сашей понесли двое незнакомых солдат, и ко мне тоже подошли двое солдат и этот дядечка.

– Не, я сам дойду, только плечо подставьте, а то ноги еще слабые!

Солдат с черными петлицами подставил плечо, а дядечка приволок мой мешок и еще засунул мне какой-то листок в карман гимнастерки. Мы побрели. Ноги у меня подкашивались, но голова сильнее болеть не стала. Занесли носилки с Сашей, провели меня и усадили рядом с ним. Затем на паром заволокли повозку, нагруженную какими-то ящиками, но без лошадей. Обе лошадки остались пока на берегу. По чьей-то команде группа бойцов встала с травки и быстро-быстро зашла на паром. С ними был пулемет, похожий на «максим», только станок к нему был не колесный, а с тремя ногами. Бойцы его пока пристроили на повозку, чтоб больше места было. Сами они в основном стояли, сесть места не было. Двуколка осталась на берегу. Значит, на том берегу нас кто-то другой из медиков встретит.

Старший переправочной команды густым басом возгласил:

– На воде не курить, к бортам не подходить, слушать мои команды! А-а-атчаливаем!

Ребята на веслах заработали ими. Мы медленно отвалили от пристани и двинулись через реку.

Я поглядел вверх – вроде как немецких самолетов не увидел. И век бы их не видать, а особенно до того берега. На реку глядеть было неохота, я взглянул на солдат вокруг меня. Лица усталые, форма выгоревшая, сильно затрепанная, снаряжение потертое. Что интересно – касок нет у половины из них, да и в снаряжении большая нехватка. Вещмешки есть в лучшем случае только у каждого третьего. Зато противогазные сумки явно набиты чем-то дополнительным. Видимо, они служат заменой оставленным вещмешкам. Кстати, а где моя противогазная сумка? В доте осталась, точнее, рядом с ним! Я ее рядом положил и складывал на нее патроны с помятыми гильзами и прочими дефектами. Потом не до нее стало… Ну ладно, надеюсь, в дым или газ нырять не придется, пока мне голову в норму приводят. А вот у этих двух винтовки какие-то мне не известные – толстые, но короткие. Вот спрошу-ка я у них, что это за оружие:

– Ребята, что у вас за винтовки такие интересные? Ни на нашу, ни на немецкую не похожи.

– Английские, системы Энфилд. Остались от эстонской армии.

– Ишь ты! А как они в бою?

– Нормально, но привыкнуть надо. И магазин у них не такой, и прицел. Да и патроны у них свои.

Я хотел спросить про пулемет, но некстати подумал: чего это я их расспрашиваю? Не решат ли они, что я шпион? Раз спросил – и хватит, а долгие расспросы действительно шпионажем пахнут. Потому я решил их больше не трогать. И тут, как на грех, у одного солдата заметил совсем мне незнакомый пулемет. Ствол у него несколько напоминал немецкий, но вот сверху торчал очень сильно изогнутый рожком магазин. Эх! Я несколько минут боролся с искушающим любопытством и с трудом, но задавил его. Отвлек меня Саша, потянувший за рукав и попросивший пить.

Я достал флягу и дал ему. Как обнаружилось, когда голову поворачиваешь влево, головная боль становится ощутимой. Что ж там такое? И почему вправо повернешь, а в голове не отдается?

Надо будет спросить у медиков. Плыли мы не очень долго и вскоре причалили к такой же пристани. Ребята без напоминаний Сашу подняли и отнесли к медицинскому посту неподалеку. И мне помогли доковылять и опустили рядом с Сашей. Этот самый медицинский пост состоял из одного мужчины среднего возраста с четырьмя треугольниками на петлицах, и… санитарной сумки у него. Он нас осмотрел, Саше повязки поправил, забрал у обоих те листы бумаги, что нам на том берегу дали.

Мимо нас протопали те самые бойцы, что были с нами на пароме. Я снова увидел на плече у первого номера этот самый неизвестный мне пулемет с магазином сверху. А солдатик рядом с ним (явно второй номер расчета) тащил большой портфель, сильно оттягивающий ему руку. Неужели они в портфеле магазины запасные таскают?[23] Чудны дела твои, Господи! Это они сами додумались, или пулемет – тоже эстонский, и тогда портфель для «рожков» по штату положен?

Вскоре подъехала такая же двуколка. Мы погрузились в нее и поехали в сторону недальней деревни. На оставленный берег я особенно и посмотреть не успел. То с санинструктором беседовал, то глядел на этот самый портфель, то грузился. А вообще уже довольно давно стоит тишина, и какая-то она подозрительная. Так и ждешь чего-то, что разобьет ее, как стекло булыжником.