– Жертве придали позу, вызывающую в памяти привычку Линуса, персонажа комиксов Чарльза Шульца, сосать большой палец и натягивать на ухо свое одеяло-фетиш.

Он ткнул в дисплей с выведенной фразой.

– Этот слоган вывешивает другой персонаж «Мелюзги»,[3] выставляя на улицу лоток психиатра.

Буррони смотрел на него невозмутимо, но в голосе невольно пробивалось восхищение.

– И что, по-твоему, это значит?

Джордан засунул мобильник в карман кожаной куртки.

– Едва ли убийца думал, что послание на стене трудно будет расшифровать. Схема так проста, что любая программа в полиции или ФБР в момент ее взломает.

Из того же кармана Джордан выудил сигарету, не доставая пачку. Не спеша закурил и одновременно выпустил дым и окончание своей версии:

– Я думаю, для убийцы это был своего рода дивертисмент, шутка, рассчитанная на то, чтобы указать нам…

Джордан вдруг осекся.

Я уже не лейтенант, Родригес.

– …рассчитанная на то, чтобы указать вам его следующие шаги.

Никто не заметил или сделал вид, что не заметил этого уточнения, тонкого нюанса, унесшего Джордана от них за миллионы световых лет.

Кристофер шагнул к нему. Буррони побледнел до синевы.

– Это в каком же смысле, Джордан?

Бывший полицейский, который, по словам Оскара Родригеса, останется им навсегда, вновь показал рукой на цифры.

– В прямом. Убийца обошелся с жертвой, как с Линусом, персонажем «Мелюзги». Вероятно, к следующей будет применен тот же критерий.

Сам того не сознавая, Джордан взял инициативу в свои руки, и все теперь смотрели ему в рот.

– Не знаю, кому уготовано это несчастье, но, если не ошибаюсь, весьма вероятны две вещи. Во-первых, это будет женщина…

– А во-вторых? – спросил Кристофер.