– Да плевать на шоферов, где мое золото?! Ты хоть понимаешь, что это умысел?!

Тот повесил голову и отражал искреннее раскаяние.

– Кто-то из тех, кто участвовал в перевозке, решил украсть мои деньги. Возможно, замешаны все. Возможно, в доле даже аквалангисты. Два контейнера, сорок тонн золота не могут пропасть за три часа!!! – Перешел на крик князь.

Затем тут же успокоился. Раньше он никогда не кричал на подчиненных. Но раньше ему не нужно было вносить первый взнос по займу, до которого было меньше месяца.

– Допросы ведутся с пристрастием. По вашей воле, мы можем изменить русло реки и обследовать дно тщательней.

– Делай. Только найди мне мои деньги. – Прикрыв глаза, произнес князь. – Теперь к Самойлову. Он уже в розыске?

Этого человека требовалось примерно наказать. Человек, не смотря на личную Силу, связи и родство, всегда слабее государства. А под государством Черниговский полагал себя.

– Как свидетель. – Открыв папку, тронул бумаги слуга.

– Я же ясно сказал найти ему статью и повесить. – Нахмурился князь и по привычке повел руку поправить очки.

Но их там, разумеется, не было – и движение вновь всколыхнуло только что погашенное раздражение.

– Это оказалось не столь просто. Прошу меня простить, но возникли сложности.

– Какие еще сложности? – Не понимал князь. – Пиши от его имени признательные показания, подписывай за него, и пусть его повесят до того, как приедет адвокат. Мертвые не пишут жалобы.

– Не получается, – выдал совершенно непостижимую и невозможную фразу, прозвучавшей совершенно беспомощно. – Я поручил привязать его к делу серийного маньяка, но глава Московского отделения жандармерии сказал, что в таком случае вам придется найти замену вашему покорному слуге.

– У него проснулась принципиальность? – С изумлением, словно вновь открывая для себя мир, произнес князь.

– Дело в ином. Самойлову, как оказалось, уже настойчиво пытались прицепить самый широкий спектр уголовных дел, буквально недавно – всего месяц или два назад. Ничего не получилось. Более того, из Кремля поступило недвусмысленное предупреждение, что за очередную попытку сшить дело, повесят всех от исполнителя до высшего начальства. Из простолюдинов, разумеется, – как само собой разумеющееся уточнил порученец.

– Но сейчас все должно измениться, – надавил голосом князь. – Самойлову не простят бомбардировку.

– Тем не менее, его третьи сутки ищут, как свидетеля, – спрятал слуга руки под столешницей, чтобы не показывать дрожь пальцев.

Потому что перечить с начальством становилось ощутимо страшно – особенно сейчас, когда стекла очков не скрывали огонь бешенства в глазах.

– Мой прежний порученец не разочаровывал меня. – Произнес над столом холодный голос. – Он не мое терял золото и в точности исполнял мои приказания.

– Господин…