Парень перевел взгляд на глубокую рану, из которой продолжала вытекать горячая и густая жидкость. Под ним уже образовалась приличная лужа, задеты важные органы, и как минимум сломаны кости таза. И при всех этих травмах он не испытывал страха. Да, присутствовала сильная боль, но чувство появившийся из ниоткуда эйфории заглушало ее. Илья умирал, но делал это с достоинством.
Тисс поняла, что помочь им некому, а делать что-то своими силами абсолютно бесполезно, поэтому улеглась рядом, не обращая внимания на кровь под собой.
— Ты единственный светлый кусочек в моей жизни. Самый яркий и дающий надежду кусочек. — прошептала она почти в ухо магу. — Я благодарна судьбе, что встретила тебя, но разочарована в ней, ибо этого не произошло раньше.
— Я рад, что ты стала моей путеводной звездой. Что не бросила и посвятила в мир страстей, подарила наполненный событиями путь. Многие хотят убежать от такой жизни, но лучше быть воспламенившийся спичкой и быстро сгореть дотла, нежели существовать впустую, как я это делал на протяжение десятка лет и дольше.
Кэсси прижалась еще ближе, чмокнула Илла в щеку и закрыла глаза.
— Я рядом, я с тобой.
Илья почувствовал, что ему осталось совсем немного: тело стало ватным, с трудом получалось продолжать держать глаза открытыми, а на грудь словно что-то давило. На секунду ему показалось будто он — дух, который не ограничен физической оболочкой и может перемещаться куда и как захочет. Но почти сразу обманное ощущение исчезло и парень почувствовал сковывающую боль, отчего его передернуло, а изо рта вновь вырвался кашель. В очередной раз сплюнув кровь, маг сделал последний вздох полной грудью и через силу посмотрел в глаза девушки, после чего мир моргнул, и все пропало.
Эпилог
Скрипнула деревянная дверь, и в дом дунуло холодным воздухом. Вышедшая на улицу фигура сделала глубокий вдох и выдох, после чего оглянулась вокруг. На деревьях можно было заметить начавшие желтеть листочки, некоторые из которых уже сорвались с родных веток и упали на землю, превращая последнюю в хрустящую на каждом шагу поверхность. Прямо перед хижиной находилось холодное озеро и небольшой песчаный пляжик, что не используется последний месяц из-за низкой температуры. Пришла осень.
От одинокого здания на опушке тянулась аккуратно вытоптанная тропинка к холму с единственным, но поистине величественным по размерам и количеству раскинувшихся ветвей деревом на нем. Казалось, что по этой дороге ежедневно ходит с десяток людей, однако расстояние между ближайшим поселением и домиком в глуши составляло не меньше трех километров: иногда сюда захаживали путники, но скорее банально заплутав, нежели целенаправленно, поэтому ни о каком регулярном движении и речи идти не могло.
По пути человек собирал уже почти закончившие цвести повсюду цветы, тем самым образовывая красивый букет. Белоснежные лепестки отлично сочетались с голубым цветом васильков и вероники, а благоухали они и того лучше.
Холм представлял из себя эдакую смотровую площадку, за которой регулярно ухаживают: высокую траву выдергивают, а на определенной площади ее косят, из-за чего создавалось удобное место для отдыха и наслаждения видами. Но житель этого спокойного уголка вкладывал сюда столько сил вовсе не для себя.
Присев на колени, девушка положила букет цветов на камни. Как обычно, она долго собиралась с мыслями, а в этот роковой день ей давалось это особенно тяжело, ибо слова никак не хотели складываться в полноценные фразы. Прикоснувшись к лично вырезанным на повешенной деревяшке буквам, Тисс наконец заговорила:
— Больше года прошло. Я думала, что станет легче. Предполагала, что боль утихнет, и можно будет вернуться к нормальной жизни, возможно продолжить начатое. Но нет, ничего не поменялось со дня твоей смерти. В горле ком, на глазах выступают слезы, а душу разрывает на части от бессилия. Даже разговоры с тобой перестали приносить мне облегчение. Я чувствую себя ужасно виноватой. Если бы во мне было хоть немного больше благоразумия и чуть меньше злости, то мы оба могли бы жить здесь. Все шансы победить обернулись иллюзией, нашими судьбами распорядились другие. Но Зен дал нам выбор, который тогда я посчитала насмешкой. Сейчас понимаю, что это был единственный счастливый конец.
— Сегодня, Илья, я пришла сюда не просто выговориться и рассказать о своей жизни. Знаю, мне не следует так поступать. Знаю также, что ты совсем не этого хотел перед своей смертью. И все же, выбор сделан. Раны внутри не затягиваются в отличие от самых ужасных снаружи. — Тисс невольно дотронулась до шрама на лице. — Так не может больше продолжаться. Я намерена покончить с этим!
Поднявшись и сделав пару шагов в сторону, Кассандра поджала губы и задрожала. Она долго размышляла и столько же времени морально готовилась, но не испытывать страх и волнение не могла.
Все было подготовлено еще вчера: могила выкопана, аналогичная первой табличка с вырезанными буквами уже вколочена, а на крепкую ветку повешена петля, под которой расположился пенек. Ее тело найдут и закопают рядом с Ильей. Тогда они, наконец-то, смогут быть вместе.
Девушку покачивало, ее тело покрылось мурашками, а в животе появилось то самое чувство, которое испытываешь в захватывающих дух моментах. Она разулась и встала босыми ногами на подставку. Достаточно устойчивую для того, чтобы не упасть сразу, однако стоит сделать резкое движение, и она моментально грохнется.
Тисс затянула веревку на шее, пережав себе горло. Не так она представляла конец своей жизни. Впрочем, ни один самоубийца его так не представляет перед началом наполненного надеждами пути. Теперь самое трудное — сделать последний шаг. Подбежать к краю скалы может каждый, а вот прыгнуть с нее лишь единицы. Кассандра знала, что либо сейчас, либо уже никогда. Ей не хватит смелости повторно решится на добровольную смерть. Кратковременная физическая боль или душевные страдания, что могут длиться годами? Выбор очевиден. Толчок ступнями, и пенек упал на землю.