Наречие выходит из горла и волнами проникает в мозг и душу воспитательницы. Страх пробирает её насквозь. Она услышала самое подсознательно страшное и напрягающее.

— П-потому что…, - она посчитала, что лучше ответить, чем ждать ответки, - Нам так сказали.

— Понятно.

Я пошёл обратно.

Выдыхаю. Значит это не порицается, и в этом часть смысла. Сегрегация. Касты. Как там говорила директриса? Здесь выращивают элиту? Ну, значит акцент здесь на сильных, а не на всех. И демонстрация силы, пусть и такой детской – поощряется.

А что до слабых детей? Да всё просто – либо они терпят и ничего не говорят, например, если не богатые и попали сюда своими силами, чтобы не подвести родителей. А кто говорит – тех и забирают. Их здесь нет. Всё просто. Либо остаёшься, либо нет.

Естественно, здесь не осознанная сегрегация. Умные и сильные берут лучшие игрушки не отдают, а воспитатели ничего не делают, потому что в этом смысл – это буквально инкубатор мелких манипуляторов и гениев. В этом смысл программы. Я уверен, что такой садик лишь в паре городах, и это просто эксперимент.

Тупо? Возможно. Но на то это и эксперимент, чтобы попробовать.

Проблема лишь в том, что я оказался в самом его центре, и моя детская душа… приходит в ярость.

— О, я знаю что! – поднялся какой-то большой, пухловатый мальчик, - Сейчас.

Мы с Максимом следили за всем происходящим.

Большой рыжий мальчик пошёл к первой комнате, заглянул, ничего не нашёл, цыкнул, и пошёл к третьей. Заглянул в неё.

— О! – увидел он, - Дениска, дай бакуган!

Я иду чуть в сторону, чтобы рассмотреть внимательно. Ага, вижу. Мальчик, на которого он указывал, сидел в центре и играл с чем-то круглым. Выглядит классно. Тоже такое хочу.

Дениска испуганно заозирался.

— Я?.., - указал он на себя.

— Ну да-да! Дай бакугана. Пожалуйста.

— Я… это мой!

— Ну я верну!

— Н-нет! Не вернёшь! Никому вы не возвращаете! – его голос задрожал.