– Саша, бритвенные принадлежности, аптечку и дрель, сверла три и пять миллиметров – прокипятить. Быстро! – решился я. – Аня, на месте гематомы необходимо будет сбрить у вашей матушки волосы, после чего я просверлю ей в черепе отверстие, и если, подчеркиваю:
– Я… – Анна с шумом выдохнула, – согласна.
– Ты еще здесь?! – глянул я в сторону своего помощника, и того как ветром сдуло.
После того как комната Александра превратилась в подобие больничной палаты, произошла небольшая заминка. Анна отказалась наотрез стричь свою мать и брить ей череп. Ни на какие увещевания не пошла, приводила множество доводов против, а потом и вовсе разрыдалась:
– Простите, мама очень своими волосами гордится и дорожит, я не смогу.
– Иван, давай я, – взял в руки ножницы Олесь. – Показывай, сколько и где требуется выстричь.
– Примерно столько, – очертил я пальцем место на голове больной, которая так и не пришла в сознание. – Сейчас сделаю ей укол морфия, чтобы она в момент операции не очнулась, после чего приступим. Мне потребуется помощь от всех присутствующих, и что бы ни случилось – требую беспрекословно слушаться и приказы выполнять. Справитесь? – посмотрел на Олеся.
– Без вопросов, – ответил Александр.
Нет, далеко не все мои распоряжения выполнялись с первого раза. Тем не менее где-то через полчаса больную мы положили на бок, зафиксировали, чтобы она не могла пошевелиться, после чего я выставил за дверь Анну. Не дело дочери присутствовать, когда ее матери череп стану сверлить, она однозначно чувств лишится и обеспечит мне лишнюю проблему, а времени заниматься барышней не будет. Впрочем, в Александре я тоже не слишком уверен, но он уже многого насмотрелся, да и жизнь побила, так что должен справиться. Ольгу Николаевну побоялся выставлять: мало того что ее и так нелепую легенду порушу, так еще и покажу, что не доверяю, – и это когда между нами только-только примирение произошло. Нет, мы как бы и не ругались, но не имели взаимопонимания.
– Ну, с Богом, – закусил я губу.
Скальпелем сделал небольшой надрез, а потом взял дрель. Сверло еще не коснулось головы больной, а императрица ожидаемо, вскрикнув, осела на пол.
– Осторожно переложи Олеся в кресло, – сцепив зубы, отдал я приказ своему помощнику.
Тот, бледный, кивнул и выполнил приказ, правда, двигался как-то странно и очень уж аккуратно обращался с моим якобы объявившимся другом. Интересно, а секрет ли для всех, кто под личиной Олеся скрывается? Хм, как-то сомневаюсь. Если раньше еще мог подобное допустить, то сейчас-то императрица свой образ раскрыла, а уж от ближайшего окружения такое поведение и вовсе не утаить.
На лбу у меня капли пота, сверло медленно погружается в череп женщины. Кровь стекает, противный скрип и скрежет отдаются в ушах. Продолжаю крутить ручку дрели, но уже далеко не уверен в собственном решении. Настает момент, когда сверло прошло стенку черепной коробки; медленно извлекаю сверло обратно. Как только дырка в черепе освободилась – кровь и ее сгустки вышли наружу. Осторожно, обычной «грушей», высасываю сгустки крови из раны, после чего ее обеззараживаю и перебинтовываю голову пациентки, сделать для нее ничего больше не в состоянии. Завершал работу один, мой помощник стоит и тяжело дышит у окна, сдерживая рвотные позывы. Импера… точнее, Олесь – и вовсе слабо в кресле шевелится. Н-да, из Ольги сестра милосердия, как из меня балерина! Впрочем, если практика, не приведи господи, будет, то она не станет в обмороки грохаться.
– Можете уже выдохнуть, – оборачиваюсь к своим «помощникам». – Операция завершена.
– Какой результат? – вяло поинтересовался Олесь.
– Время покажет, – отвечаю и пожимаю плечами. – Слишком много «если», да и шансов почти не имелось. Остается надеяться на лучшее.
– Анну могу позвать? – поинтересовался Саша.
– Наверное, сначала тут немного стоит прибраться, – кивнул на окровавленную простыню. – Да и сверло с дрелью стоит вымыть.
– Иван Макарович, вам бы тоже себя в порядок привести не мешает, – поднялся с кресла Олесь.