По специальности — слесарь. В военном билете есть отметка о судимости. Много читал, в основном фантастику. Играл — World of Tanks, War Thunder, Сталкер, World of Warplanes. Танки, самолеты, перестрелки. Последние годы работал в фирме друзей по ремонту компьютеров и оргтехники: отвозил-привозил заказы. Потом друзья перестали платить зарплату. Нужны были деньги на дочь, нужны были деньги на жизнь. Ляна говорит, материальная ситуация могла подтолкнуть: «На форумах пишут, им платят. Платят ли?» «Зачем он туда поехал?» — спрашивает меня Ляна.
— Никаких сборов не было, ни мобильный не вибрировал, ничего. Он не говорил со мной о войне. Только осенью, когда еще был Майдан, когда были первые выстрелы — снайперы, которых не нашли потом, помнишь?.. Мы новости смотрели, он сказал: «Если война начнется, то тут — граница, военкоматы объявят призыв, и я пойду в первых или во вторых рядах».
Если бы он сказал: «Я иду»… Я бы попереживала, но мозги бы включились. Мы бы сели и обсудили, что мне делать, если такая ситуация произошла. А он ведь молча».
Евгений не вышел из своего профиля в «ВКонтакте». Ляна сказала: он там переписывался, обсуждал свой отход.
Переписка длится всего несколько часов, 19 мая. Евгений выбрал логин «Шива Шива» (его имя в компьютерных играх, Ляна поясняет: Шива — бог войны). Его собеседник — «Епифан Жирный», один из волонтеров группы «Русские добровольцы/Донбасс». Женя пишет: «Созванивались по поводу соревнований». «Епифан» просит заполнить анкету: позывной, год рождения, участие, специальность, размер, город, экипировка, телефон, спрашивает, когда сможет прибыть в «пункт приема личного состава в Ростове». Адрес не обсуждается. «Если есть форма — бери, — инструктирует «Епифан». — Предпочтение отдаем «горке» и surpat. Ботинки — кобра оливковая. Если ботинки есть — затариваться не надо. Российскую цифру брать тоже не следует».
— Я написала этому «Епифану», а 23-го числа Женя мне звонит. Я как начала его ругать: ты где, зачем ты меня бросил? — «Не волнуйся, я тут, на границе с Ростовом, мы тут спортом занимаемся, бегаем, все будет хорошо». Я говорю: ты никуда не лезь. Вообще езжай домой, чего ты туда поехал? — «Ты не волнуйся, я буду звонить, а если не буду — значит, нам нельзя». И все, телефон опять был отключен. А 26-го их разбомбили.
Теперь Ляна перекидывает сообщениями «Епифану» приметы: «Была операция на хрусталик глаза, коронка на верхнем резце, на левой руке на среднем пальце тату в виде короны, пытался удалить, родинка под правой подмышкой с горошину…» «Принял», — отвечает «Епифан».
Ляна загружает фотографии, на которых видны татуировки.
Группа «ВКонтакте» «Русские добровольцы/Донбасс» имеет 10 тысяч подписчиков и хорошую систему безопасности. Руководство группы анонимно. Требования к добровольцам строги: только с опытом боевых действий, от 26 лет, только определенные специальности, без судимостей. Сейчас нужны экипажи БМ, операторы ПТРК, ЗРК, АГС-17, гранатометчики, огнеметчики. Добровольцы вроде бы поступают в распоряжение Первой интербригады юго-востока. Требуются и условно гражданские специалисты: механики-водители, штатные сотрудники комендатуры штабов, службы тыла, врачи и фельдшеры.
Помимо интернет-мобилизации поиск добровольцев в Ростове-на-Дону проводился и напрямую через военкоматы. Ветераны рассказывают, что за несколько дней до майских праздников им звонили из военкоматов, приглашали на беседу — только тем, у кого есть опыт боевых действий, офицерам и прапорщикам. «На встрече говорили, что нужны люди для недопущения диверсий — таких как в Одессе. Как раз тогда Одесса случилась. Все строго добровольно. В военкомате давали телефон, кому позвонить. То есть военкомат подбирал кадровый состав». «И многие ушли. Ребята оптимистично настроены по поводу исхода. У половины Ростовской области есть там родственники. Есть кого защищать».
Ростовская область — действительно отличное место для рекрутинга добровольцев. Здесь живут 68 тысяч ветеранов новейших конфликтов — от Афганистана до Грузии, местные казаки практически поголовно участвовали в приднестровском конфликте.
Иммунитет к неизбежной подлости любой войны здесь, кажется, у всех. Ростовчане знают: войны бывают неофициальные, могут называться очень по-разному — контртеррористическая операция, ввод ограниченного контингента, миротворчество — или вообще никак. Поиски тел ветераны не одобряют: «Пока власти не придумают версию, как они там оказались, все будут молчать. Если выяснится, что там наши — и именно те, кто воевал, кто с опытом, с военником, со специальностью, — пиндосы введут армию. Они же и так говорят, что там русские военные, но пока бездоказательно. Если это все выплывет — иностранные государства уцепятся». Такая же сознательность распространена и среди гражданских лиц — медсестер, сотрудников моргов и чиновников. Родственников просят понимать «политический момент».
…Военкомат связывался с Женей перед Новым годом. «Прислали письмо на старый адрес: «Позвоните по этому номеру, мы собираем сведения». Он набрал: «Я живой, все нормально». А они: «Ой, как хорошо, мы запишем ваш номер телефона, позовем на 23 февраля, будет праздник, медаль вручим». И все. Не поздравили потом, ничего… Может, это и не совпадает с этими событиями…»
Многие видели эту подборку. «Фотографии убитых колорадов 18+». Мертвые лица на кафеле, опубликованы 31 мая украинским блогером с предисловием про «отвратительное зрелище». Быстро пролистываю текст, но Ляне все равно. Ляна находит Женю шестнадцатым. Досматривает остальные фото, требует пересчитать — 56 лиц. «Здесь, наверное, и те, кого не вывезли. Кто-то еще не знает, что их близкий погиб».
Возвращается к Жениной фотке.
— Не похож. Цепочка да, вроде была такая… Уши не торчат. Голова вообще не похожа, лицо. Но татуировки похожи. Смотри, тут все как четко, а у него давнишние, смазанные. Нет, у него брови не такие. У него маленькие… Весь оброс. Блин, наверное, да. Вроде да. Цепка. Цепка у него была такая. Ноздри, нос. Он. Все. Это он.
Жара. Стоим у бетонного блока, чуть левее, чем стояла та, другая семья. С утра один из ветеранов дозвонился до хирурга 1602-го госпиталя, который пообещал нам сделать пропуск на территорию. Через проходную не войти: с недавних пор пропуск в морг — только с разрешения начальника госпиталя. Начальник госпиталя в морг не пускает никого.
Хирург отъехал по делам, ждем. Ляна, ее друзья Даша и Игорь топчутся у блока. Подруга пересказывает новости: оказывается, у Андрика скопилось много машин ушедших, и машину Жени он отдавать не хочет, «пока все не выяснится». «Мне все равно, — говорит Ляна. — Мне, главное, Женю обратно получить».
Приходит хирург, вместе с ним немолодой человек в форме с нашивкой «Рудин» на груди, представляется дежурным офицером. Ляна почти не шевелится. Хирург, как будто мы не созванивались с утра, спрашивает: «Ну что у вас?» Вдалеке за беседой наблюдают два охранника.
— У меня муж погиб. Мне нужно посмотреть, убедиться.