– Что ты делаешь здесь, снаружи? – спросил я. – Дуешься?

– Только не я. Я здесь отдыхаю, как приличный турист.

– Ты понимаешь этого заключенного?

– О да, вполне, – ответил он.

Как правило, наш переводчик не позволяет себе подобных смелых обобщений, так что я понял: он пытается выпендриваться. Берти потер нос. Нет, пока он не собирается со мной спорить. Он собирается выждать и сполна насладиться видом моих мучений.

Когда я вошел в зал, заключенный уже сидел там, но мешок с его головы еще не сняли. Плечи пленника были обернуты одеялом, поэтому я решил, что привели его голым. Первым делом взгляд мой метнулся к скобе; я хотел убедиться, что он надежно зафиксирован. Вообще-то это стандартная процедура, которую троглы, доставив заключенного, обязаны проделать, но в данных обстоятельствах я бы не удивился, если бы Берти решил спустить на меня какого-нибудь опустившегося ублюдка и посмотреть, как он вцепится мне в лицо. Это дало бы нам повод усмирить и избить его. Разжечь во мне злость. Сделать это главным пунктом взамен того, что мы должны были выяснить в ходе допроса. Скажем, о польской сосиске.

Берти показал мне два пальца; это наш условленный знак о том, кто будет начинать. Двойка означает меня, поскольку по рангу я здесь второй. Один палец означал бы, что Берти берет его на себя. Я обогнул стол и сел напротив заключенного, отметив попутно его опущенные плечи. Пожилой, вероятно. Несколько таких я уже видел. Берти потянул с его головы мешок.

Я не завопил. Но я отшатнулся назад с невнятным возгласом – так резко, что стул подо мной качнулся и мне пришлось отскочить вбок и исполнить какой-то нелепый пируэт, чтобы удержать равновесие и не загреметь вместе с ним.

– Тпру! – Стул рухнул на пол. Раздались взрывы веселого смеха. Выпрямившись, я потер бок; видимо, слишком резко повернулся и что-то потянул. – Какого черта!

Берти и Джамал смеялись так, что на глазах выступили слезы. Они были не в состоянии ответить мне, даже если бы захотели.

Напротив меня за столом сидел № 4141, промороженный насквозь. На лице мерзкое выражение. Веки полуоткрыты, из-под них видны кремовые белки глаз. Синие губы; на бороде изморось и кристаллы льда, похожие на самоцветы. Одна сторона лица кажется вдавленной, как будто собственная челюсть ему уже не годится.

– Продолжай, Джордж! – выговорил сквозь смех Берти. – Задай ему вопрос!

Посмотрев на эту картину, я скрестил руки на груди и решил подождать, пока они придут в себя. Вот сукины дети!

– Должно быть, вам очень не хватает развлечений, парни, – заметил я.

– Ну что ты, ни в коем случае! – отозвался Берти. – Наблюдать за тобой – прекрасное развлечение.

– Видел бы ты свое лицо, – добавил Джамал. – Вот черт! Вот бы еще разок так.

Он скорчился на стуле, опершись руками на колени, и пытался отдышаться.

Мне не доставляло никакого удовольствия смотреть на них; тем не менее я предпочел развернуться в их сторону – такая позиция избавляла меня от необходимости смотреть на № 4141. Но теперь Джамал повернулся к № 4141 и показал на него с мрачным воодушевлением:

– Видишь дальнюю половину лица? Это после того дня, когда сломался генератор и труп начал оттаивать с той стороны, где на него падал свет. Мы успели починить генератор прежде, чем он начал гнить.

– Понимаешь, – объяснил Берти, – после того как мы его отправили, а это было дня через два или три после твоего отъезда в Штаты, из штаб-квартиры его прислали обратно в транспортном контейнере и спросили бирку. Я ответил, что у нас не было на него бирки. Так вот, полковник Толстая Задница, он там главный, Майерс, ты его встречал когда-нибудь? Нет? Ну ладно, Толстая Задница Майерс после этого говорит мне, что это невозможно, у каждого есть бирка. Иначе это уже не Женева. Я, значит, ему говорю, чтобы он нашел для нас бирку, а он разозлился. То ли он на самом деле не понимает, что мы здесь уже вышли из нежного возраста и лишились невинности, – а для этого он должен был последние три года держать голову в заднице и не вытаскивать, – то ли просто решил не связываться с этим делом и оставить нас выпутываться самих. В последнее время пошли нехорошие слухи, и многие хотят подстраховаться на всякий пожарный. У нас не было другого выхода, кроме как оставить его валяться в холодильнике.