– Да. Но его нет.

– Я его друг.

Несколько мгновений он задумчиво смотрел куда-то поверх моего плеча. Затем, как будто неожиданно что-то вспомнив, открыл дверь пошире.

– Дэвида нет, – повторил он.

Дверь отделила меня от толпы детей, и нос ощутил характерный запах. Я с благодарностью опустил на пол рюкзак и прошел за ним в гостиную; он жестом предложил мне садиться. Я опустился на пол в мягкие подушки, а он потянулся за трубкой с марихуаной и заново разжег ее.

– Дэвид говорил, что кого-то ждет. Хочешь?

Его предложение вызвало у меня тревогу. Я все еще был настороже. В дороге, и до Касабланки, и после, ко мне постоянно приставали самые разные личности с предложениями купить гашиш. Похоже, мой иностранный вид и рюкзак за плечами действовали на дилеров как откровенный призывный сигнал. Их усилия рождали в моем воображении только мысли о марокканских тюрьмах.

– Нет, спасибо, – отказался я. – Я в порядке.

– Ладно. Пожалуйста. Я тоже в порядке, только укурился в дым. Между прочим, я Харв. А Дэвида нет.

В дверях он показался мне недружелюбным, но нет, просто парень очень-очень сильно обкурился. Мое присутствие в комнате его совершенно не беспокоило – он и сам присутствовал в ней лишь отчасти. Где-то через полминуты молчания он неожиданно ухмыльнулся во весь рот. Должно быть, кто-то где-то сказал что-нибудь смешное.

– Ты тоже в Корпусе мира? – спросил я.

Он затянулся в очередной раз, кивнул и проговорил через плотно сжатые губы:

– Делаю для Дяди Сэма что могу.

После залитой послеполуденным солнцем улицы моим глазам потребовалась пара минут, чтобы приспособиться к царящему в доме полумраку; все жалюзи у Харва были закрыты. Приглядевшись, я указал на забитые книжные полки вдоль стен:

– Должно быть, ты много читаешь, Харв.

– Не-а, это Дэвида. Ему все время присылают новые.

Несколько минут после этого мы молчали. Я устал с дороги и практически засыпал в уютном мягком гнездышке. Харв время от времени сдавленно посмеивался. С ним не надо было особенно стараться поддерживать разговор. Ему и так было хорошо. Вдруг ни с того ни с сего он спросил:

– Ты тоже гомик?

Я даже проснулся.

– Извини?