– Ну вот, – Вика подошла ко мне и погладила меня по щеке. – Такую идею, ассенизатор проклятый, зарубил на корню. Еще немного, и мы бы стали свободными, как птица.

– И куда бы полетела эта птица? –поинтересовался я. –И главное – на чем?

-Совсем плохой мальчик, никакой фантазии нет в тебе, как и романтики. – девушка пошла дальше по залу. –Мог бы и подсказать что-то своей милой женушке, пусть и в гражданском браке. Я думаю, что если бы по-умному мы бы все реализовали, то денег бы и на корабль хватило, и на выкуп, и на много чего еще. Понятно, что новый кораблик нам не купить, но нам сейчас главное добраться на нем до столицы Единения –планеты Рохл, там бы нашли информацию о нашей Земле, купили бы себе свободу, новый звездолет,

набили его искин разной информацией и вернулись бы на нем домой. А на родной планете продали бы корабль, стали олигархами, купили бы себе дом на Мальдивах и в Испании на Майорке, а потом…

– А потом однажды утром, проснувшись, ты бы снова обнаружила себя голой на чужом корабле, – предположил я. – И было бы тебе счастливое дежа вю. Извини, но если они нашу планету используют для того, чтобы воровать себе рабов, то вряд ли мы смогли бы там жить спокойно.

– Тьфу на тебя, плохой мальчишка, – Вика дошла до конца зала. – Все мечты попортил, такой красивый финал придумала насчет замка в Майорке, и как мы там живем долго и счастливо, а потом умираем в один день. А что это за дыра? Откуда она здесь?

И тут неприятное предчувствие кольнуло мое сердце. Я вздрогнул, заорал что-то предостерегающее, и рванулся к ней. Уже подбегая, услышал ее вскрик, и увидел, как кто-то затаскивает ее в дыру, напоследок только ноги в серых тапочках мелькнули. Красивые между прочим, ноги. Какое-то время я слышал шорох и слабеющие крики, но просто стоял в отупении, не зная, что делать. Нет, понятное дело, любой настоящий герой бросился за девушкой, залез бы в эту дыру или что вернее – нору, догнал бы обидчика и убил бы. Только вопрос –чем? У меня в руках кроме планшета и сменной одежды ничего нет.

На космической станции людям иметь какое-либо оружие запрещено, да и здесь его не видать. Если на Земле можно оторвать ножку у стула или стола, то здесь не оторвешь ничего, все закреплено так, что с места не сдвинешь, к тому же все куда-то убирается, все чему-то служит. Да и драться в норах я не обучен. Конечно, у меня есть темная ночь внутри меня, жуткий мрак, который мне служит. Но как он мне поможет сейчас?

Я вспомнил рассказы отца, он у меня военный, повоевал по молодости в разных горячих точках. Вот он мне и рассказывал, что главное в бою это голова и умение понимать противника. Это только в кино командир выскакивает из окопа и, маша пистолетом, поднимает роту в атаку. Кстати, такое по уставу было прописано в начале второй мировой войны. Этому уставу радовались не только немецкие снайпера и пулеметчики, но даже рядовые вермахта. Им за каждого убитого советского командир выписывались вполне себе приличные премиальные.

И только когда потери среди командиров достигли критической отметки девяносто процентов, в действующие части поступили приказы, по которым командирам запрещалось на передовой носить фуражки и другие знаки отличия. Рекомендовалось двигаться не впереди, а позади строя, корректируя движение, и не в полный рост, а ползком и на полусогнутых.

Как говорил мой отец, хороший боец – это живой боец, а живой боец – это умный боец, тот, кто понапрасну рисковать не станет, а сначала подумает, как исполнить приказ командира и при этом остаться в живых. И главное перед боем – это разведка. Перед тем, как кулаками махать, сначала узнай, кто тебе противостоит. А если информации нет, тогда считай, что противник тебя умнее и сильнее, так хоть больших глупостей на натворишь.

И еще всегда верь в свою интуицию, если кто и сможет тебя спасти в безвыходной ситуации, то только она. Верь своим слабым чувствам и предчувствиям, они тебе помогут. Конечно, иногда они обманывают, но чаще всего оказывается, что это единственное, что сможет помочь тебе выжить.

Я почесал в затылке, а у меня ничего нет, есть только я. Я есмь! Внутри у меня жила пустота и тоска, мне было так плохо, что хотелось умереть. Но умирать нельзя. Если я умру, то Вике никто не поможет, а она, я чувствую, еще жива, и проживет минимум сутки. И я даже знаю, где она находится –на нижнем, последнем этаже станции. Откуда я это знаю, мне неизвестно, но внутренние чувства говорили мне об этом. А вот как туда добраться? Ни один лифт мне не подчинится, просто он запрограммирован на Нормов, а я не они. Я слабый человечишка, который ничего не может, который сейчас прячется в потрохах станции от того, чтобы его не съели ампы. Что я могу?

Как я не люблю себя чувствовать слабым и беспомощным, кто бы знал! Я даже свою болезнь долгое время скрывал ото всех, включая родителей. А это было совсем непросто. Думаете приятно быть хрустальным мальчиком?

Я посмотрел на этих огромных железных болванов, подошел к одному из них, руководствуясь непонятными ощущениями, возникшими внутри меня. Обошел одного из них и обнаружил на спине разъем под нейрошунт или под что-то другое. Не надеясь особенно ни на что, просто приложил руку к этому гнезду и почувствовал слабое покалывание в ладони. А потом задняя панель отошла, и я увидел пустоту внутри. Я не знаю, почему полез внутрь, наверное, от безысходности, но я это сделал. В итоге рухнул куда-то вниз, стенка закрылась, и я остался в темноте, внутри железного болвана. Как бы я не стучал по стенке, она больше не отодвигалась. И что? Я почувствовал растущую внутри себя панику. Неужели, я умру внутри этого боевого скафандра? Столько пройти, столько испытать, и чтобы вот так просто врюхаться? Кому суждено умереть внутри железного болвана, тот не умрет в бою, спасая свою девушку. Господи, какая жуткая ирония! Да уж, точно, жизнь такова, какова она есть и больше никакова!