Через двенадцать дней обоз прибыл в Благовещенск. Арсений предложил мне на все время экстерната остановиться у него на снимаемой им квартире, где молодой купец проживал один, так как семьей еще не обзавелся, но с прислугой – приходящей домработницей и кухаркой.

Жилище купца третьей гильдии Таралы впечатляло: кухня, комната для прислуги, гостиная, каминная, кабинет, спальня, гостевая и даже ванная комната с туалетом. Данный доходный дом в четыре квартиры для богатых квартиросъемщиков был оборудован местной канализацией.

– Арсений, если не секрет, а сколько тебе платят? – спросил я Таралу во время знакомства с квартирой, когда мы зашли в отведенную для меня гостевую комнату.

– Ермак, я уже второй год на проценте от прибыли работаю, плюс мои деньги в обороте дома крутятся. Поэтому истратить в месяц двести-триста рублей я могу без всяких потерь для себя. Но стараюсь особо не шиковать, много не пью, в карты не играю, хобби пока не завел. А за квартиру вместе с прислугой шестьдесят рублей в месяц плачу.

– Неслабо! Почти месячное содержание хорунжего в полку. А почему тебя, а не какого-нибудь младшего приказчика с обозом отправили?

– Груз важный был в обозе, который в Иркутск отправили. Если ты заметил, то я возле трех саней постоянно находился. В этих санях очень ценный китайский фарфор везли, еще династии Мин, на умопомрачительную сумму. Поэтому меня господин Касьянов и попросил лично сопровождать этот обоз. А так ты прав, я уже из таких поручений, как из коротких штанишек, вырос.

– Рисковый у вас Александр Васильевич! Такой груз – и охрана из молодых казачат.

– У нашего дома каждый обоз с товаром больших денег стоит. А что касается вашей охраны, то не прогадал Александр Васильевич, не прогадал! И обоз целый, и на шкурах красных волков и на двух тушках для географического общества наш торговый дом прибыль получил и дополнительную известность. Завтра, кстати, нас Александр Васильевич к завтраку ждет. Сейчас воду для тебя нагреют, ты ванну прими и ужинай без меня. Я приду поздно. Дела.

Принять ванну! Как много для меня сокрыто в этих двух словах в 1890 году. Почти два года я в этом мире и сегодня впервые за все это время принимаю ванну. И пускай она не чугунно-эмалированная, а из оцинкованной жести и укрыта по дну простыней, какой же кайф полежать и понежиться в горячей воде! А потом ужин и сон в кровати с простыней на перине, пододеяльником и наволочкой на подушке. До этого все больше на тюфяке с сеном, вместо одеяла шкура, а вместо подушки мешок с лузгой гречи. А после почти двухмесячной дороги по морозу да в спартанских условиях, сон в такой кровати был непередаваемо прекрасным.

На следующее утро, одетый в отутюженный китель, ушитые брюки с лампасами, начищенные до зеркального блеска форменные сапоги и перепоясанный новеньким поясным ремнем, я дождался в гостиной Арсения, и, надев верхнюю одежду, мы направились на завтрак к Касьянову. В уже знакомом вестибюле нас встретил слуга, который проводил в гостиную одного из богатейших купцов Благовещенска. Ласково встреченные Александром Васильевичем, мы приступили к завтраку-обеду, который, как всегда, был на высоте. Суп раковый, цыплята под белым соусом, котлеты говяжьи рубленые, кисель и морс клюквенные, шарлотка яблочная, желе лимонное со свежими и отварными фруктами, не считая всякой мелочи в виде солений, мясных и рыбных нарезок.

По окончании завтрака Тарала доложил Касьянову о нашем походе, приключениях с красными волками, о которых уже гудел Благовещенск. Я получил кучу комплиментов и похвал, также пришлось спеть «Есаула» и «Казачью» под принесенную гитару. Касьянов попросил Арсения на время моего экстерната взять надо мной шефство и помочь всем, чем можно. На мой вопрос, почему они так со мной нянчатся, Касьянов заявил, что кому суждено быть генералом, в поручиках не засиживается, и напророчил, что быть мне генералом, с которым у их торгового дома будут добрые отношения. После всего этого я был облобызан и отправлен в мужскую гимназию сдавать документы и платить деньги за экстернат.

Надворный советник директор Благовещенской мужской гимназии Соловьев Константин Николаевич встретил меня как старого знакомого, принял документы и заявление, а потом ознакомил меня с расписанием экзаменов. Через пять дней начинались письменные испытания, считающиеся более важными, чем устные. Проходить они должны были в гимназии ежедневно в течение недели, с десяти утра до трех часов пополудни.

Первым, двадцать восьмого апреля, было назначено русское сочинение. На письменные экзамены давали две темы: одна по пройденному курсу, другая на отвлеченную (вольную) тему. Гимназист сам выбирал тему из двух предложенных. Мне на экзамене пришлось выбирать между темами: «Какие услуги оказали нашей литературе русские писатели ложноклассического направления?» и «Онегин и Чацкий».

Двадцать девятого апреля – перевод с латинского языка на русский, текст для перевода 308 слов или 2000 знаков.

Тридцатого апреля – перевод с древнегреческого языка на русский, текст для перевода 260 слов, 1500 знаков.

Первого мая – задачи по математике.

Второго мая – арифметика для посторонних лиц, то есть для экстернов.

Третьего мая – переводы с русского языка на латинский для посторонних лиц.

Четвертого мая – перевод с русского языка на древнегреческий для посторонних лиц.

«Не любят здесь экстернов, – подумал я, знакомясь со списком экзаменов. – На три письменных и на два устных экзамена больше, чем сдают гимназисты, проучившиеся в родной гимназии шесть лет. Но будем сдавать, благо в устных экзаменах перерывы между ними большие, есть время на подготовку, а до письменных экзаменов больше недели осталось».