«Надо же, какой раритет! Кавалерийский карабин Бердана-Сафонова 1871 года! Жалко, что однозарядка. А кинжал – вещь!» – эти мысли я додумывал уже на бегу к оврагу, куда припустил, взяв в руки карабин и кинжал, так как расстояние между мной и всадниками стремительно сокращалось.

Несмотря на боль в боку и небольшое головокружение, до оврага я буквально долетел, а не добежал. Оглянулся. В мою сторону от группы хунхузов отделилось три всадника, а остальные, обтекая склон холма, скакали к табуну. «Ромку и Петруху им уже вряд ли достать, – подумал я, – но подстрахуем ребят».

Зарядив карабин и зажав в зубах еще два патрона, я произвел, как можно быстрее перезаряжая карабин, три выстрела. Три всадника, направлявшихся в мою сторону, упали с коней. Первого снял метров со ста пятидесяти, последнего метрах в двадцати от себя, сразив его в голову. Это был мой профессиональный стиль или почерк – всегда, начиная с Афгана, если стрелял на поражение, то только в голову. Хотя в учебке инструктор учил нас: «Никогда не цельтесь в голову! Она маленькая и твердая. Цельтесь в корпус: он большой и мягкий!» Видимо, чувство противоречия мнению начальства было во мне всегда сильно развито.

«Минус три!» – подумал я и увидел, как по команде высокого китайца с выбритым лбом и толстой длинной косой сзади (вот и веревка) пять всадников развернулись и поскакали в мою сторону.

«Встретим и вас, ребята!» – зарядив последним патроном карабин, я стал спускаться в овраг, стремясь как можно быстрее добраться до его заросшей внизу деревьями части.

Добежав до деревьев, я обернулся и увидел, что пятерка хунхузов попыталась спуститься в овраг верхом, но потом спешилась и стала осторожно двигаться вниз по склону, оставив коней на краю оврага.

«Отлично! – подумал я. – Теперь есть время, чтобы заняться раной и обдумать, что делать дальше».

Углубившись в лес, я сначала умышленно оставлял как можно больше своих следов, и где только можно, направляя погоню в глубину оврага, поросшую лесом. Найдя метров через пятьсот небольшой ручеек, который струился из небольшого родника, я снял с себя рубаху и, отрезав три полосы, сделал себе перевязку раны на боку. То, что осталось от рубашки, измазал в глине и грязи, которые были на дне ручья, и натянул ее на себя.

«Надеюсь, столбняк не схвачу», – думал я, замазывая грязью лицо и желтые лампасы на синих шароварах. Затем, нарвав виноградных листьев со стеблями, обмотал ими предплечья, шею и голову.

– Что ты делаешь? – мысленный вопрос Тимохи застал меня врасплох, я уже забыл, что нахожусь в чужом теле. – Ты так здорово стреляешь!

– Маскируюсь. А стрелять приходилось часто, – мысленно ответил я напарнику по телу. – Тимоха, ты сейчас опять где-нибудь спрячься и не мешай мне. Я буду делать очень неприятные вещи.

– Какие?

– Резать буду хунхузов, а то патрон только один остался.

– А ты сможешь? – По телу прошла неконтролируемая дрожь.

– Смогу, Тимоха. Еще как смогу. Иногда мне казалось в прошлой жизни, что зарезать для меня человека куда проще, чем какую-то иную божью тварь, типа курицы. Все, Тимоха, не мешай!

Сказав мысленно эти слова, я оставил карабин за приметным валуном у ручья и осторожно, от ствола к стволу, пошел, забирая вверх, по склону оврага навстречу своим противникам. Пройдя вперед метров двести, я остановился и залег за стволом упавшего от времени дерева. По моим расчетам бандиты должны были появиться через пару минут.

Чутье не обмануло меня. Буквально через минуту на дне оврага из-за деревьев показался первый китаец. В руках он держал винтовку Бердана и шел, внимательно осматриваясь по сторонам. Шел точно по моему следу. Буквально через несколько секунд за ним появился еще один бандит, одетый в такое же непередаваемое рванье, как и первый, и в руках у него тоже была винтовка Бердана.

«Отлично! – подумал я. – Вот и боекомплект мой идет. Где же остальные?»

Рядом с собой я услышал звук осыпавшейся земли. Скосив глаза в сторону по стволу упавшего дерева, за которым прятался, я увидел еще двух хунхузов, которые шли по склону оврага, огибая деревья.

«Грамотно страхуют нижнюю пару. – Я вжался лицом в ствол дерева и застыл. – Надеюсь, сойду за валун или пенек, тем более идет эта пара ниже меня метров на десять и вверх не смотрит. Не должны заметить».