— И все же посекретничать надо, — настаивал Судских.

На лице президента появилось недовольство, и, разрешая конфликт, министр обороны пришел на выручку Судских:

— Говорите, а я пока прогуляюсь.

— Давайте пройдем в ваш кабинет, — последовало новое предложение от Судских. — Это сверхважно. Павильон может прослушиваться на расстоянии, а кабинет не пропускает сигналов. Он в ведении внутренней охраны, моих людей.

— Пошли, — на сей раз серьезно сказал президент.

Только в кабинете Судских развернул карту Гуртового.

Президент внимательно изучил ее, водя пальцем по отмеченным точкам. Без наводящего совета развернул ее на свет.

— И даже атомные заряды? Откуда карта?

— Застрелился Гуртовой. В предсмертной записке передал документы.

— А если это липа? — прямо смотрел на Судских президент.

— Это проверяется просто, — убедительно отвечал Судских. — Вот карта. Подземные коммуникации давно стали вотчиной боевиков-беспределыциков. И раньше были подозрения на возможность террористического акта. Милиция и не пыталась входить туда, органы контролируют сугубо свои участки, даже все выходы на поверхность не были им известны. Теперь мы знаем их.

— Кто собирается осуществлять взрыв и когда?

— Это неизвестно. Я полагаю, следует немедленно разминировать подземелье и впредь контролировать полностью.

— Но ведь должен быть глава заговора? — настаивал президент.

Имя, известное ему от Гуртового, Судских не решился назвать. Пока он не имеет такого нрава.

— Возможно, сам Гуртовой.

Президент не поверил. Чутье подсказывало другое.

— Ладно, оставим, — сказал он. — Ваши действия?

— Перекрываю точки выхода на поверхность группами моего спецназа и блокирую передвижение внутри. Операция будет проходить в строжайшей секретности, иначе нас опередят. О карте Гуртового, кроме нас двоих, никто не знает.

— Считаю, вы правы, — задумчиво ответил президент. — Но почему вы отвергаете участие Воливача в этой акции?