Солнце склонилось к западу. На автодром спустилась тишина, какая стояла здесь утром, до начала заездов. Моторы замолчали, и механики разбирали болиды, чтобы затем по частям загрузить их в фуры и увезти на базы своих команд.

Мы с Джорджем возвращались к паддоку. Шли рядом, и каждый держал шлем под мышкой. Инженеры топали в нескольких метрах позади: думаю, решили дать нам возможность спокойно обо всём наговориться.

Проведя за рулём положенные полдня, после обеда мы находились на командном мостике и следили за телеметрией двоих других кандидатов на место в «Хайтек»: мне достался мой (возможно, к сожалению) соотечественник Мазепин, Расселлу — Каллум Айлотт.

Все данные сохранялись, так что я мог видеть на графике различия между собой и Никитой, а если нажать пару кнопок, — между собой и Джорджем. Каллумом я не очень интересовался: всё равно он будет выступать не за «серебристых», а за «коричневых» — голландский коллектив «Ван Амерсфорт Рейсинг».

Я видел, что серьёзно уступаю Джорджу в быстрых затяжных поворотах и не очень критично — в медленных. На треке я пытался играть в позднее торможение и ранний разгон, но из опасения заблокировать колёса и вылететь с трассы начинал сбрасывать, к примеру, не за семьдесят метров до апекса, а за сотню. А в «Рено» и «Банке Сабадей», наоборот, не решался так разгоняться.

В целом, я был лишь самую малость быстрее Никиты, который собирал по дороге все поребрики, раз в несколько кругов съезжал с асфальта, но при этом отчаянно порывался атаковать.

И ближайший сезон (если ситуация благополучно разрешится и мне позволят его провести) я собирался положить на то, чтобы научиться пилотировать по-новому. Как именно — покажет время.

А пока я раздумывал над другим вопросом, который сейчас в свете последних событий стал для меня особенно актуален.

— Джордж, можно у тебя кое-что спросить?

— Конечно, — невозмутимо отозвался он. — И что же?

— Зачем тебе гонки? Для чего ты этим занимаешься?

— Странно слышать такое от другого гонщика, но я попробую ответить. — Он пригладил чуть растрепавшиеся от ветра прямые каштановые волосы и посмотрел куда-то вдаль глубоко посаженными серовато-зелёными глазами. — Прежде всего это то, что мне нравится и что я могу делать хорошо. Почему меня что-то должно волновать? Каждый, кто садится за руль гоночной машины, мечтает стать чемпионом. Естественно, было бы приятно достичь чего-нибудь великого в автоспорте, но никогда заранее нельзя знать, выйдет ли что-то из этого. Так что для меня гонки — просто-напросто любимое дело. Хочешь поговорить на эту тему?

— Понял, спасибо. Недавно вот подумал: а если не получится в «Ф-3»? Что тогда? «Формула-Рено» и возможная вторая попытка в будущем или сразу шлем на полку и жить с этим до скончания дней?

— Думаю, пока рано загадывать. Всё станет ясно только после финиша заключительной гонки сезона.

— Да, точно. Знаешь, в русском языке есть поговорка «цыплят по осени считают». Наверное, тут и правда такой случай.

— Можно ведь теоретически перейти в любую серию, — пожал плечами Джордж. — В конце концов, одними «Формулами» гоночный мир не исчерпывается.