Как бы я ни храбрился, а головная боль усиливалась. И очень не хотелось, чтобы это было сотрясение.

– Пойдём в ванную?

Немой вопрос в глазах девушки и явное недоверие заставили меня поднять руки вверх и перефразировать вопрос:

– Хочу руки помыть и умыться. Покажешь, где ванная?

Собрался в кучу и почти уверенным шагом дошёл к заветному месту. Соня подала небольшое розовое полотенце, кинула обеспокоенный взгляд и вышла. И только тогда я глухо застонал. Резкая боль ударила в затылок, приземляя меня на плитку.

– Какого хрена… один удар. Аверин, хорош бегать за занозой! В следующий раз тебя точно… грохнут, – откинул голову и упёрся в холодную керамику раковины. – И прекращай вслух говорить сам с собой.

Мысль, если она меня услышит и вызовет дурку, приземлила. Кое-как встав, опёрся руками о раковину и уставился в зеркало.

– Красавец с разбитой губой, синяком на челюсти и с сотрясением… Заебись! А завтра первый рабочий день.

Самый простой процесс в жизни у меня занял достаточно времени. Соня успела только обработать губу. Костяшки я промывал сам, морщась от пощипывания мыльной пены.

– Всё нормально?

– Да. У тебя йод есть?

Моя заноза поставила на стол свежезаваренный чай и кинулась к аптечке, когда я чуть не промахнулся мимо стула, так меня повело. В глазах потемнело, в висках молот беспощадно забил в наковальню.

– Тарас… Господи, Тарас! Садись скорее.

– В..всё хорошо.

– Врёшь! Бледный, – прохладная ладошка коснулась лба, и я смог сосредоточиться на Соне, – холодный… Тарас, давай я позвоню в скорую?

– Нет, сейчас пройдёт… посижу немного и пройдёт.

И как же противно показывать свою слабость той, которая должна видеть в тебе героя и мечту всей своей жизни!